Но бывший майор пригласил меня к себе. Вероятно, по пути к тому торцу стола что-то щёлкнуло в моём мозгу-инструменте, и кто-то, не я, заговорил.
— Уважаемые дамы и господа! Подозреваю, что среди присутствующих немало людей, которые посещают эту синагогу не чаще двух раз в году. На Йом кипур и на годичное поминовение. Действительно, зачем неверующим посещать какую-то синагогу? А как можно верить всем этим сказкам про чудеса? Если когда-то были чудеса, почему их нет сейчас? А кто вам сказал, что сейчас нет чудес? Разве это не чудо, что бывший офицер Красной армии, бывший коммунист, сейчас с кипой на голове выступает в синагоге в Лондоне как представитель Израиля? Разве это не чудо?
Затем я очень кратко сказал что-то о нынешнем положении Израиля и о том, как необходима ему моральная поддержка евреев. А завершил, сказав, что верю в приход Мессии, время прихода которого в значительной мере зависит от поведения и солидарности евреев.
Рукопожатия, объятия и всё такое прочее. Даже жена, мой самый строгий критик, не поскупилась на комплимент:
— Это, пожалуй, самое лучшее твоё выступление.
Бывший майор, крепко пожимая мою руку, улыбнувшись, сказал:
— А вы оказывается талмудист. — Он не добавил «и начётчик».
Хоть он из Оксфорда, который подарил Советскому Союзу нескольких шпионов-аристократов, пропитанных коммунистическими идеями, ленинских «шедевров» бывший раввин, по-видимому, не знал. Нет, к сожалению, я не был талмудистом. Не знал Талмуда, хотя уже имел возможность восторгаться его мудростью.
К этому времени я года полтора посещал лекции раввина Зильбермана в Бней-Браке, в его скромной квартире. Лекции для врачей. Тема врачевание и Галаха. Галаха — это сборник еврейских законов из Торы и из Талмуда.
Будучи студентом-медиком, я ни разу не слышал лекции по деонтологии, науке о морали и этике, о взаимоотношении врача и пациента, врача и его коллеги. Хорошие профессора-клиницисты изредка в своих лекциях подбрасывали нам некоторые примеры. Но как необходим врачам полноценный курс деонтологии!
Слушателей рава Зильберштейна становилось всё больше. Маленькая квартира не вмещала врачей, желавших услышать блестящие лекции. Они продолжались в малом зале синагоги, а сейчас продолжаются в большом зале. Среди слушателей видные израильские профессора, заведующие отделениями престижных больниц.
Лекция строится по такому принципу: кто-то из врачей в письменной форме задаёт раву вопрос. Например: в больницу поступили два пациента в предсмертном состоянии. Необходимо начать реанимацию. Но у врачей только один аппарат. Кто из этих двоих должен быть присоединён к аппарату? Или: больной восьмидесяти с лишним лет. Точно не установлен диагноз. Подозревается особая форма тяжёлой пневмонии. Её можно лечить антибиотиком, введение которого пациенту в таком возрасте чревато десятипроцентной смертностью. Применить антибиотик, или отказаться? Я привёл наиболее примитивные вопросы из сотен, заданных раву Зильберману.
Раз в месяц во время двухчасовой лекции мы слушаем обстоятельный подробнейший ответ с десятками примеров. Оказывается, в Торе и Талмуде есть ответы на все самые неожиданные вопросы, которые по логике не могли быть известны в 210 году новой эры, когда Иегуда а-Наси собрал и отредактировал в Мишну устную Тору; когда позже в Иерусалиме и Вавилоне толкование Мишны — Гемора дополнила её и вместе с ней стала Талмудом. Ну, скажите; кто в третьем-четвёртом веке, когда записывался Талмуд, имел представление об аппаратуре для реаниматизации? А ведь письменную Тору даже скептики датируют восьмым веком до новой эры.
Рав Зильберман не имеет медицинского образования. Но почти в течение тридцати лет я не услышал в его лекциях ни одной медицинской ошибки. Удивительно! При этом поражает его скромность. Несколько раз он признавался, что не мог найти нужного ответа, и в этих случаях обращался к своему учителю и тестю, одному из самых видных раввинов Израиля. Сколько же необходимо учиться и какой памятью обладать, чтобы овладеть Талмудом!
Надо полагать, это было известно тому, кто мой курсантский блокнот в чёрном дерматиновом переплете назвал талмудом. Спасибо тебе, мой Господь, что я, хоть и поздно, сподобился узнать всё это.
Кстати, мой Господь на иврите — АДОНАЙ. Это именно то слово, котороё я, ребёнок, услышал и полюбил в синагоге.
Октябрь 2009 г.
Новый израильтянин
Николай долго размышлял, добавить ли в яичницу четвёртое яйцо. Тем временем сковородка начала издавать предупреждающие шипящие звуки. Николай не без сожаления погасил конфорку и перенёс сковородку на стол. Всё это он осуществлял, сидя на табуретке. Не хотелось надевать протез. А Сима в кухне предметы расположила так, чтобы до всего он мог дотянуться, сидя на табуретке. Словно знала, что ему предстоит остаться бобылём. И до холодильника дотянулся. Извлёк полупустую бутылку «Гольд». Не обеднел бы, конечно, покупая «Абсолют» или «Смирновскую». Пенсия позволяет. Но его и эта водка устраивает вполне. Тоже мне, аристократы интеллигентные! Разный вкус они в водке находят! Говнюки! На завтрак сейчас он допьёт оставшееся в бутылке. Главное — со всей жратвой не забыть купить сегодня новую.