Пока мы добирались в район, куда опустились немецкие летчики, нас нагнал уже вернувшийся с боевого задания командир авиационного истребительного полка и, пересев в нашу машину, доложил, что первая пара не смогла найти воздушного пирата, а сам он, как ему советовали, заметил «Хейнкель-111» на фоне солнца и атаковал. Но, рано открыв огонь, только зацепил крыло немецкого самолета, а напарник врезал из пушек так, что «хейнкель» загорелся. Правда, и нашему герою досталось — его поджег стрелок. Командир сопровождал горевшего товарища и видел, как тот сел на поляне и выпрыгнул из полыхавшей машины, которая вскоре взорвалась. Командир послал туда машину с командой и санитарами.
Шофер остановил «додж» и басисто проговорил:
— Здесь они шлепнулись… Здесь, товарищ командир! Отдав команду вытянуться в цепь на расстоянии метров двадцати друг от друга, мы приготовили к бою пистолеты и пошли от леса в направлении болота. Под ногами пушистая трава… Много кустов можжевельника вокруг.
Неожиданно справа раздался выстрел, и мы увидели, как после команды дивизионного инспектора; «хэндэ хох!» из-за можжевельника с поднятыми вверх руками вышел огромный немец.
— Почему стрелял? — спросил я Костю, как звали все в дивизии боевогю штурмовика и истребителя — нашего инспектора.
— Для острастки, чтобы недолго таился, — ответил майор и добавил: — В чинах мой пленный — полковник.
— Молодец, Костя! — успел похвалить я товарища, а сам в этот момент услышал глухой щелчок из-за куста. Мгновенно сообразив, что кто-то прячется за можжевельником, я выстрелил из девятимиллиметрового трофейного маузера и услышал вопль. Слева подбежал мой шофер Прохор и, направив автомат, хотел было нажать на спусковой крючок.
— Прохор! Не сметь! — предупредил я строго солдата, видя, что на траве лежит раненный в левую часть груди щупленький лейтенант. Около правой руки его валялся «вальтер». Шофер поднял пистолет с травы, вытащил обойму и выбросил в ладонь патрон из ствола. Он внимательно осмотрел все и заключил:
— Осечка, командир. Видимо, пружина ударника слабовата или пистон отсырел. — С этими словами он показал всем патрон и, вставив его в ствол, зло добавил: — Сейчас попробую вторично… — И он нацелился в лежавшего немца.
— Прохор, лежачего не бьют! Стреляй вверх! — строго приказал я солдату. Прохор бросил на меня тяжелый укоризненный взгляд и поднял пистолет. Раздался выстрел…
— Долго жить будешь, командир… — буркнул недовольный солдат и протянул мне трофей. Я приказал пистолет отправить вместе с пленными в штаб, а шоферу объяснил:
— Нельзя нарушать конвенцию — добивать раненых.
— А им можно, им все позволено… — глухо говорил явно взволнованный, полный ненависти к врагу старый русский солдат, с иронией повторяя: — Конвенция… Конвенция…
Год тому назад, перед самой своей смертью, мой соратник по Великой Отечественной войне бывший шофер Прохор прислал мне письмо. Он больше не корил меня за то, что я не дал ему тогда пристрелить раненого лейтенанта, у которого плохонький «вальтер» дал осечку, благодаря чему я остался жив и сегодня имею возможность написать этот нехитрый рассказ.
1981 г.
КИНЖАЛ И БУРКА
Уходил 1937 год. Жителям одной шестой части планеты предстояли первые выборы в Верховный Совет Союза ССР. Это огромной важности шаг на пути дальнейшей демократизации жизни страны и вовлечения ее граждан в более активное участие в руководстве политическими, социальными и экономическими делами на всех уровнях управления страной, впервые строящей социализм.
Мы, летчики-испытатели авиационного завода, работаем с утра до вечера, летая на экспериментальных, опытных и серийных самолетах. Я возился с очередной модернизацией самолета конструкции бригады А. А. Архангельского, входившей в состав конструкторского бюро Андрея Николаевича Туполева. Самолет носит название АНТ-40. Но строевые советские военные летчики его называют СБ, что означает скоростной бомбардировщик, а испанские пилоты республиканцев нашу машину называют более ласково: «катюша».
Именно в этот период мне прислали просьбу дать согласие баллотироваться на выборах в Совет Национальностей Верховного Совета СССР от Дагестанской АССР.
Вот тебе загвоздка! Мои родные омские избиратели настаивают на том же самом!
Многие мне говорят: «Дагестанцам нужен джигит с мировой славой. Там довольно сложная обстановка сейчас. Если приглашают горцы, то следует просьбу их уважить…»
Видно, не судьба мне избираться в Омской области. И я стал изучать Дагестанскую республику. Прежде всего взял карты и понял — зовут меня люди, живущие в аулах, на вершинах многочисленных гор и хребтов, где трудно найти аэродром для посадки современного скоростного военного самолета, а в узких долинах почти не видно селений — там серебрятся бешеные потоки рек.