— …раскрыт. Дом окружен русскими… спасаюсь… — довольно ясно послышалось за дверью, в которую ломился старшина.
Мы нажали на нее, она не поддавалась. Голос смолк. На этот раз моя отмычка действовала лучше, и я быстро справился с дверью. В комнате царил полумрак. По-видимому, шпион, убегая, позабыл выключить передатчик: выпрямительная лампа светилась в полутьме таинственным, мерцающим светом. Накалившиеся аноды генераторных ламп излучали яркое оранжевое сияние.
Лейтенант-радист наклонился, разглядывая шкалу настройки.
— Так и есть. Волна 19,73, та самая, о которой говорилось в записной книжке.
— А кстати, где же он? — спросил Глебов, открывая ставни.
Яркий солнечный свет брызнул снаружи. В комнате никого не было. Мы побежали во вторую. Там тоже было пусто. Мы пробежали еще одну комнату — дальше была стена.
— Куда же он мог деваться? — воскликнул Глебов.
— Рассыпаться по комнатам! Он где-то здесь, никуда уйти он не может, дом оцеплен! — крикнул я.
Распахивая шифоньерки, заглядывая под диваны, столы и кушетки, мы стали «прочесывать» комнату за комнатой. Солдаты торопливо срывали занавески и портьеры, валили шкафы, переворачивали диваны, отодвинули трюмо, заглянули в ванную — шпиона не было. Я распахнул настежь створки огромного гардероба, набитого мужскими и дамскими платьями. Их было много, и они мешали мне. Я поспешно сорвал с вешалок и выкинул под ноги солдат несколько костюмов; стало свободнее. Моя рука наткнулась внутри шкафа на выключатель, и я повернул его. Вспыхнул свет, и одновременно с ним половина стенки повернулась и отошла назад, образовав проход. Свет сейчас же потух, и стенка снова стала на свое место. Так вот оно в чем дело, потайная дверь! Я своими собственными глазами видел ее, и не только я, но и ошеломленные лейтенант, Глебов и автоматчики. Я снова повернул выключатель и бросился в открывшийся проход. Со двора раздались крики, выстрелы, шум. Сбегая пр узкой лесенке вниз, я очутился в густых кустах акации, облепившей этот уголок сада.
— Стой! Стрелять буду! — раздалось за кустами, и, тыча мне автоматами в лицо, выбежало несколько наших солдат.
Узнав меня, они остановились.
— Что вы, очумели, что ли! — закричал появившийся за моей спиной Глебов. — А это кто, немец?
Тут только я увидел, что под кустами, запрокинув назад голову, сидел человек. Из его простреленной ноги сочилась кровь.
Старшина стал обыскивать немца.
С улицы, привлеченные выстрелами, заглядывали сквозь ограду перепуганные горожане.
Солдаты осторожно положили раненого в машину. Глебов сел за руль, и автомобиль понесся к комендатуре.
Захваченный фашист молчал. Сжав побледневшие губы, он угрюмо глядел в сторону. Было уже около 13 часов. В 13.45 мы должны были связаться с германским центром, как говорилось в инструкции.
— Ну ничего. Пока обойдемся и без вас. Пароль — Страус, — глядя в упор на немца, медленно сказал я, — волна 19,73, час передачи 9.30 утра, час приема 13.45, позывные…
Фашист повернул голову и злобно посмотрел на меня.
— …четыре длинных и один короткий, за ними замедленное «а». Как видите, все в порядке.
— Сомневаюсь, — тяжело дыша, проговорил немец.