Из-под куста показалось сначала одно длинное розовое ухо, потом второе, а затем появился и весь плюшевый кролик. На нем были синие спортивные шорты и майка.
– Ты кто? – спросил львенок.
– Это вот ты кто? – мрачно сказал кролик. – Зачем чужое берешь?
– Это наш мячик…
– Да больно нужен мне ваш дурацкий мячик! Я вон за ней пришел, кролик нацелил плюшевую лапу на маленькую принцессу.
– Вообще-то, это наш мир, – сказал львенок. – И мы тут, знаете ли, сами как-нибудь разберемся, кому, когда и куда уходить. Принцесса сама решает, когда ей просыпаться.
– Слушай-ка, ты, – кролик ткнул львенка лапой в грудь. – Она из моего мира, понял? И будет расти там. Жить, работать, зарабатывать побольше денег и покупать мои батарейки. Понял?
Львенок нахмурился. Он и вправду кое-что понял.
– А ну с дороги! – рявкнул кролик и попытался оттолкнуть львенка.
Львенок уперся и сам толкнул кролика. Кролик упал в куст.
– Да я тебя…
– Ну-ка иди отсюда, реклама ходячая! – сказал львенок. – Давай-давай, плюшевый! А то порву, как Тузик грелку!
– Ах, так?
Кролик сунул лапу в рот и свистнул. Из-за куста откликнулись барабанной дробью. Не очень громкой, но частой-частой, словно десятки крошечных палочек стучали в крошечные барабанчики. И из-за куста, с обеих сторон, показались плюшевые кролики. Насупившись, они шли, чеканя шаг плюшевыми лапами, и стучали в барабанчики на своих животах…
…бум-бум-бум, стучал по жестяному подоконнику дождь, хлесткий как град.
– Оля, вставай, – повторила бабушка. – А то в школу опоздаешь.
Бабушка развернулась и пошаркала обратно на кухню.
– …до десяти раз дольше, чем другие батарейки! – доносилось из-за стенки, где с утра пораньше орал телевизор. – Энерджа-айзе-ер!
Оля неохотно открыла глаза. Сон кончился как-то странно, но сначала был просто чудесным. Жаль только, что она уже совершенно не помнила, о чем же он был…
Из пуговицы плеера на подушке (она всегда на ночь втыкала в ухо крошечный наушник, чтобы не слышать орущий из-за стены телевизор соседей они его, кажется, круглые сутки не выключали, и хуже всего была реклама, на ней громкость еще прибавлялась, – но во сне ворочалась, и к утру наушник всегда вылетал) тихо неслась ее любимая:
Под небом голубым есть город золотой
С прозрачными воротами и яркою звездой…
Вот только небо было совсем не голубым. За окном был пасмурный и слякотный конец ноября. Оля вздохнула и пошла умываться.
Манная каша, как всегда, была с комками. Но Оля старательно разжевывала их, стараясь не оставлять на дне тарелки. У бабушки и так бессонница, и зачем лишний раз напоминать ей, что она постоянно что-то забывает, – даже кашу мешать? И без того она всегда расстроенная и усталая. Да еще и спина у нее болит так, что никакие пояса из собачьей шерсти не помогают…
Оля старалась равномерно распределить комки по всей тарелке, чтобы они не остались на конец, – иначе она точно не сможет их все доесть. Но делала это не задумываясь, по привычке. А вот о чем же был сон? Он точно был очень хорошим. Теплый и добрый, как ластящийся щенок с шелковистой шерсткой…
Может быть, снилась мама?
Да, наверно. Мама… Приедет ли она когда-нибудь из этой дурацкой Америки? И зачем только она вышла за какого-то американца. Ни весточки от нее, ни письма, ни даже телефонного звонка.
Оля ее совсем не помнила. Дома не осталось ни одной ее фотографии. А когда она спрашивала бабушку, почему мама не звонит, или не затерялась ли у бабушки хоть одна ее фотография, бабушка всегда хмурилась и ворчала. «С собой все увезла в эту ихнюю Америку. Туда им и дорога, раз такая мамаша…»
– Она такая грустная по утрам, – сказал львенок.
– У нее это вечер, – поправил его теленок с голубыми глазами.
– Утро! – упрямо повторил львенок. – В это время она к нам приходит. Значит, для нас это утро!
Теленок не стал спорить.
– И почему ей всегда надо уходить? – вздохнул львенок. – Эх, вот бы ей насовсем с нами остаться. Была бы всегда нашей маленькой принцессой. И не грустила бы…
– Он должен помочь, – сказал теленок.
– Хорошо бы… Далеко еще?
Они шли уже долго, и львенок начал уставать. Впереди показалось озеро, на том берегу желтели в лунном свете стены старинного замка, и даже всегда далекие вершины гор, скрытые в тумане, стали ближе.
– Кажется, он где-то здесь должен бы… – теленок осекся и остановился.
– Ух ты! – львенок тоже встал.
Он и в самом деле был очень красив. Весь белый-белый, словно светящийся изнутри. Даже рог на лбу, и тот белый. Только вот хвост и грива не такие белоснежные – седые.
– Доброй ночи, – сказал единорог. – Вы не меня ищете?
Говорил он медленно, и голос у него был хрипловатый. Единорог и в самом деле был очень стар.
– Здравствуйте… – львенок смущенно стукнул хвостом по земле.
– Мы хотели бы попросить вас… – начал теленок.
– Все, чего вы желаете, написано на ваших мордах, – улыбнулся единорог. – Вы хотите открыть двери между мирами. История, повторявшаяся миллионы раз…
– А разве это невозможно? – насторожился львенок.
– Нет, почему же. Возможно. Но…
– Но?.. – львенок нахмурился и сглотнул. Где-то в животе шевельнулся противный холодок. Неужели они пришли слишком поздно? И те чертовы плюшевые кролики уже что-то сделали?
– Это возможно, – сказал единорог. – И я вам помогу. Но чтобы отворить дверь меж двух миров, одной моей помощи будет мало. Вы сами должны толкать эту дверь.
– Мы сделаем все, что сможем, – сказал львенок. – Может быть, даже чуть больше.
– Речь не только о вас. Маленькая принцесса тоже должна толкнуть дверь со свой стороны. Только тогда дверь откроется.
– Но как же она узнает об этом? – спросил теленок. – Мне кажется, наша маленькая принцесса почти забывает о нас, когда вечером возвращается в свой мир.
– Я знаю! – сказал львенок.
Единорог вдруг посуровел и стукнул копытом, еще раз…
… хлоп! хлоп! – стукалась указка о стол.
– Оля! Смирнова! Ты что, спишь с открытыми глазами?
Оля вздрогнула и оторвалась от окна, где мужчина в белой куртке выгуливал коричневого щенка, похожего… похожего… на кого же похожего? Оля моргнула и потерла висок.
– Проснулась? – спросила учительница. – Ну тогда иди к доске, принцесса ты наша спящая. – И уже громче, ко всему классу: – Смирнова единственная решила последнюю задачу второго варианта, и сейчас она покажет нам…
Из коридора донеслась трель звонка. Как всегда после пятого урока, это было «Прекрасное далеко». Класс в один миг превратился в кишащий улей стучали стулья, щелкали пеналы и пряжки портфелей, вжикали молнии.
Учительница покачала головой и склонилась над журналом. Оля сунула тетрадку с учебником в портфель и вместе со всеми побежала в раздевалку. Наконец-то!
Оля сдала портфель усатому мужчине в синем халате, – он ее узнал и улыбнулся, и Оля тоже ему улыбнулась, – сунула жетон в карман и вошла в магазин, полный суеты, шума и книжного запаха. От этого запаха хотелось закрыть глаза и видеть чудесные сны, в которых будет что-то такое, чего больше нигде-нигде не увидеть… Но в центр магазина, где от людей было тесно, как в муравейнике, она пока не пошла, а повернула направо и стала подниматься по узкой лестнице на второй этаж.
К стойке с журналами, где было много красивых улыбающихся женщин. У некоторых, правда, улыбки были совсем не добрые – то есть на первый взгляд, вроде бы, и добрые, но если приглядеться, то холодные и даже злые. Как обледеневший капкан, едва присыпанный свежим снежком, на котором искрится солнце…
Но были и с другими улыбками. У них улыбались не только губы, но и глаза, и эти лица были добрые и ласковые. Наверно, так же улыбалась бы и ее мама, если бы приехала из этой Америки.
Оля покрутила стойку с журналами – нет ли новых? Новые были. На одном журнале – на обложках всех его номеров всегда была маленькая голова кролика, и сегодня ей этот кролик не понравился особенно, – была почти раздетая женщина с холодной-холодной улыбкой. И еще одно новое лицо с холодной улыбкой… Был еще и третий новый журнал. В той корзиночке, где раньше лежала стопка пятнистых жирафов на зеленом фоне, теперь была…