– Голландцы не хотят воевать, – горячо говорили они, – война проиграна, пустите нас в роту, и мы приведем сюда всех наших солдат.
Капитан задумался и внимательно посмотрел на пленных.
– Риск есть и риск большой. Но в нашем деле без риска нельзя, – сказал капитан. – Сделаем так, пошлем обратно в роту только одного из них, а второго оставим у себя здесь. – Капитан повернулся ко мне: – Скажи им, что если посланный не вернётся, то оставшийся у нас его товарищ будет расстрелян. Если они согласны, то пусть сами решают, кому идти, а кому оставаться.
Я перевел, и голландцы приняли это предложение. В город возвращался худощавый голландец, я забрал у него документы и еще раз строго предупредил, что ему дается всего сорок пять минут и не минуты больше. Голландец согласно кивнул головой и, не простившись с товарищем, ушел.
– Ничего из этой затеи не выйдет, зря только теряем время, – сказал командир взвода младший лейтенант Николай Барыбин.
– А мы ничем не рискуем, – отозвался капитан, – если он через час не вернется, то начнем наступление.
– Как? Без разведки огневых точек? Без поддержки артиллерии? – удивился Барыбин, пытаясь понять, не шутит ли капитан.
Тараненко и не думал шутить:
– Без всего. Начнем наступление и возьмем город.
И капитан стал подробно излагать план захвата Зольдина.
– Войдем в город неожиданно и свалимся на фашистов, как снег на голову. Они нас не ждут и к обороне не готовы. Наделаем побольше шуму, посеем панику, отрежем пути отхода, прижмем остатки гарнизона к озеру и уничтожим его. А к этому времени подойдут и батальоны полка. Вот и весь план.
Пока обсуждался этот рискованный план нападения, все забыли про голландцев. Вдруг с наблюдательного пункта послышался радостный крик Василия Печенюка:
– Идут! По тракту идут! Одиннадцать человек.
Вскоре голландцы поднялись на холм и молча остановились перед нами.
– Почему вас мало? – спросил их капитан, – где остальные?
Я перевел.
– Остальные побоялись, думают, что вы их расстреляете, – ответил худощавый голландец. Он сказал, что оружие оставили в кирпичной будке у переезда, где сейчас ведутся земляные работы.
– Пусть скажут, обратился ко мне капитан, если мы сейчас начнем наступление, то голландцы на переезде будут стрелять или сдадутся?
Пленные неопределенно пожали плечами.
– Вот видите, – сказал капитан и отошел в сторону. Для него уже пленные не представляли интереса.
Он подал команду, мы уселись на повозки и лошади рысью понесли нас с холма. Все ближе и ближе железнодорожный переезд, отчетливо вижу двухэтажное, покрашенное в красный цвет здание. Со второго этажа по лестнице, надевая на ходу каски, спускаются солдаты. Видимо, это были как раз те самые голландцы, которые собирались сдаваться в плен. Наши три повозки, облепленные разведчиками, стремительно приближаются к переезду. Гулко стучат колеса, поскрипывают перегруженные рессоры, учащенно цокают копыта разгоряченных лошадей. Раздался первый выстрел, за ним второй, третий. Вот вам и голландцы! Капитан был прав. В окопы противника летят наши гранаты. Грохот взрывов, треск автоматов, звонкие винтовочные выстрелы, шум несущихся повозок – все смешалось в невообразимую карусель. Со звоном разлетаются стекла двухэтажной будки – это разведчики обстреливают из автоматов ее окна и двери.
На ходу выпрыгивают из повозки вблизи будки Виталий Чеботарев, Виктор Чурбанов, Николай Шатов. Я тоже кубарем скатываюсь в кювет, хватаю упавшую на землю шапку и бегу к будке, где уже завязался бой. За моей спиной с грохотом проносятся две повозки, обдают меня комьями грязного снега. На ходу ещё выпрыгивают Николай Прокопов, Василий Печенюк и Константин Петряну с ручным пулемётом.
Виктор Чурбанов, присев на колено, расстреливает из автомата выбегающих из будки солдат. Виталий Чеботарёв бросает ручные гранаты, одна из них удачно влетает в окно и разрывается внутри будки. От её взрыва целиком вылетела оконная рама, обрывки тюлевых занавесок разлетаются по воздуху и медленно оседают на голые ветви деревьев. Вторая граната взрывается под лестницей, несколько вражеских солдат замертво падают на снег.