Дом, в котором скрылись фашисты, мы обложили со всех сторон. Бьём из автоматов по окнам, не давая врагу вести прицельный огонь. Гитлеровцы умолкают, прекращают стрельбу и разведчики. Я выхожу из укрытия и громко кричу:
– Немецкие солдаты! Вы окружены, сопротивление бесполезно. Сдавайтесь, гарантируем вам жизнь! Не вздумайте стрелять, иначе все будете уничтожены.
В ответ – молчание. Я продолжаю кричать, сложив ладони рупором, чтобы было слышнее. Все окна дома плотно закрыты жалюзи. Фашисты не отвечают, но и не стреляют.
Виталий Чеботарёв решительно снимает с пояса гранату, прижав планку пальцами, выдёргивает предохранительную чеку.
– Чего там рассуждать, вот шугану в окно, и делу конец! – показывает на небольшое оконце, виднеющееся высоко вверху на торцевой стороне дома. Оно одно не закрыто жалюзи.
Он размахивается и резким движением бросает гранату. Она стукается о стену дома вблизи окна, в которое он метил, и летит вниз. Такого исхода никто не ожидал. Увидев летящую обратно гранату, мы попадали на землю. Раздался взрыв, надо мной со свистом пролетели осколки. На месте взрыва зияла небольшая яма, а стена дома была испещрена следами врезавшихся в неё осколков. Из разведчиков к счастью никто не пострадал.
– Ты что, сдурел, что ли? – набросился Чурбанов на виновато улыбающегося младшего сержанта.
– Оконце-то узкое, попробуй, попади! – оправдывается Чеботарёв.
– Если не можешь, не берись. Снайпер нашелся, – язвительно отчитывает его Чурбанов.
В это время послышался звон разбитого стекла и сверху посыпались осколки стёкол. Мы схватились за автоматы. Из чердачного окна, в которое Чеботарёв бросил гранату, медленно высовывается длинная палка, на конце которой был привязан большой кусок белой материи.
– Смотрите, они сдаются! – радостно кричит Василий Печенюк.
– Похоже, что на самом деле сдаются, – говорит Виктор Чурбанов, поправляя сбившуюся на затылок шапку.
– А ты на меня набросился! Граната своё дело сделала, иди принимай пленных, – ехидно ворчит Чеботарёв, стряхивая с себя грязь. Во время взрыва гранаты он укрылся за упавший на землю телеграфный столб, и его всего засыпало комками мёрзлой земли.
Через несколько минут входная дверь заскрипела, в её тёмном проёме показалась голова немца.
– Выходи смелее, не бойся. С тобой ничего не случится, кричу я.
Солдат осторожно выходит на крыльцо, поднимает руки. Потом боязливо озираясь, спускается по ступенькам. За первым солдатом в дверях появляется второй, третий. Всего из дома вышло девятнадцать человек. Так был ликвидирован последний очаг сопротивления фашистов в Зельдине.
– А где же Николай Прокопов? – с тревогой спрашиваю я, не видя своего товарища среди разведчиков.
– Как где? Он же был с вами, – отзывается Виктор Чурбанов. Мы с Чеботарёвым побежали в сад соседнего дома. Николай лежал на спине, запрокинув окровавленную голову. Пуля угодила ему прямо в лоб. Фашист бил наверняка.
– Коля, как же так! – вырывается у Виталия Чеботарёва. Он опускается около своего друга, достаёт из кармана документы, берёт автомат. С этим автоматом младший сержант Чеботарёв воевал потом до конца войны.
– Сначала Константин Петряну, а теперь вот Прокопов! – говорит подошедший к нам Николай Шатов, снимая шапку.
– Как, и Петряну тоже?
– Да, недалеко отсюда.
Рядовой Петряну, словно живой, лежал на обочине дороги у своего пулемёта. Магазин был пуст и, казалось, что и мёртвый пулемётчик держит на прицеле дом-крепость, в котором ещё несколько минут тому назад оборонялись фашисты.
Бой закончился. Не слышно больше ни выстрелов, ни взрывов. Капитан Тараненко смотрит на часы, два часа прошло с тех пор, как разведчики начали штурм города. Два часа беспримерного боя, закончившегося разгромом вражеского гарнизона. Три боевых товарища потеряли разведчики в этом бою.
Вскоре в город вошел передовой отряд нашего полка, и город окончательно перешёл в наши руки.
7 На колокольне