– Так ведите нас к ним, – сказал я.
– Вот мы и думаем, как лучше это сделать. Капо надо захватить внезапно и без шума, что бы другие капо в других блоках не услышали это.
– Ничего, рабочие помогут, – уверенно сказал я, зная по опыту, когда мы освобождали лагеря военнопленных и как заключённые хватали охрану и своих мучителей – надзирателей.
Мы снова идём по горизонтальной галерее, но на этот раз в полный рост. Ведут нас новые французские друзья Шарль и Пьер. Перелазим через какие-то бетонные барьеры, попадаем то в одну, то в другую камеру с решётками и задвижками. Идём гуськом, тихо, стараемся, чтобы наши шаги, так гулко отдающиеся в бетонных камерах, были не слышны. Шарль иногда включает свой фонарик, чтобы найти дальнейший путь в этом лабиринте воздуховодов, камер, смесителей и вентиляционных полостей. Я иду и думаю, что нам самим, если потребовалось бы, ни за что не найти обратный выход. Вот французы, кажется, зашли сами и завели нас в тупик. Дальше хода не было, на нашем пути бетонная стенка, загороженная рамой с узкими вертикальными прогонами, похожими на жалюзи. Шарль с помощью длинного шеста, стоящего в углу, нажал на небольшой рычажок и жалюзи, встав на ребро, открылись. За ними я увидел огромные лопасти мощных вентиляторов.
– Будем пролазить между этими лопастями, – сказал Пьер и, став на колено, стал протискиваться в узкий зазор между лопастями. За ним полез я, а Шарль стал помогать мне, показывая, как лучше это сделать. Видимо, он не один раз пользовался этим путем.
По ту сторону вентилятора я опять оказался в большой бетонной камере с задвижками и решетками. В боковой стене я увидел небольшую дверь с ручкой и задвижкой. Все разведчики удачно преодолели это препятствие, только Алексей Волокитин сделал это со второй попытки. Пьер ключом открыл эту дверь, и мы по небольшой металлической лестнице спустились на бетонный пол довольно большой комнаты, в которой по одну сторону стояли электрические щиты с приборами и сигнальными лампочками, а по другую – верстаки, точила, ящики с инструментами. На стене висели предупредительные плакаты и огнетушители.
Пьер вытащил из своего кармана еще один ключ и, показывая им на высокую дверь, предупредил меня, а я всех разведчиков, чтобы мы шли тихо и ни в коем случае не включали даже на миг свои электрические фонарики.
– Капо очень подозрительны, беду чуют за километр, – пояснил он.
Мы приготовили свои автоматы и в полной темноте покинули щитовую и долго шли за проводниками по длинному коридору. Один раз в проходе блеснул тусклый огонек. Наши проводники остановились и прижались к холодной стене. Наконец, они подвели нас к двери, через щели которой пробивался слабый свет, и прислушались. Пьер тихо шепнул мне:
– Тут живут капо. Они там.
Прокопьев с силой толкнул дверь, от чего она настежь открылась и разведчики вломились в слабоосвещенную комнату. В центре ее стоял большой стол, заставленный консервными банками, недопитыми бутылками, повсюду на столе валялись куски хлеба и рыбы. По обе стороны стола на деревянных лавках сидели повеселевшие здоровяки и играли в карты.
– Хендэ хох! – громко крикнул Иван Прокопьев, наставляя на них свой автомат.
Здоровяки вскочили на ноги и послушно подняли руки. Только один из них, прячась за спину своего товарища, схватил телефонную трубку и неистово закричал в нее:
– Алярм! Алярм! (Тревога!),
Но он не знал, что Пьер и Шарль предусмотрительно оборвали провода. Кричал он напрасно, его никто не услышит.
Разведчики быстро разоружили надзирателей или как их презрительно называют сами заключенные рабочие «капо». Вооружены они были только пистолетами с небольшим числом патронов и… плетками. Всех их связали по рукам и заперли в соседней комнате, служившей им спальной. В комнату набежало немало рабочего люду в спецовках и халатах. Как они узнали о нашем появлении, неизвестно.
Прокопьев распорядился всем разведчикам остаться в этой комнате, а сам он, я и Виталий Чеботарев вместе с Пьером должны пойти в бункер, где жили рабочие. Бункер этот был рядом и когда мы вошли в него, то я невольно зажал свой нос рукой от того, что воздух был тяжелым, затхлым и не здоровым. Дышать было нечем. В бункере стояла сплошная темнота – зажигать свет, курить, ходить и громко разговаривать категорически запрещалось. В нем в несколько рядов стояли двух и трехэтажные нары, на которых лежали люди. Освещая себе путь электрическим фонариком, мы прошли между нарами весь бункер до конца. Люди еще не знали, кто мы и откуда появились. Они, видимо, приняли нас за надзирателей. Иногда луч света падал на лежащего на нарах человека, который, как бы защищаясь, закрывал лицо руками или натягивал на голову одеяло.