Яшин Александр
Рассказы
Александр Яшин
Рассказы
ПОДРУЖЕНЬКА
Рассказ
Поздней осенью, собирая грибы в перелеске за железной дорогой, Катерина Федосеевна встретила серенькую облезлую кошку, ничем не примечательную, беспородную, и пожалела ее.
- Откуда ты взялась, милая? Худющая какая? Кис, кис!
Любую бездомную дворняжку назови Жучкой - она завиляет хвостом и пойдет тебе навстречу, если не совсем запугана и не одичала. А как назвать бродячую кошку? Кис-кис - это почти то же, что Жучка.
- Кис, кис, кис! - настойчиво и ласково позвала кошку Катерина Федосеевна.- Вишь, куда забралась, потаскушка,- в лес!
Кошка недоверчиво прянула в сторону, но, почуяв доброту в голосе старой женщины, остановилась, жалобно мяукнула и, подняв хвост с прилипшими к нему репейниками, пошла на зов.
- Голодная ты, что ли? - с сочувствием и упреком рассматривала ее Катерина Федосеевна.- В таком лесу да голодать! Неужто и промыслить ничего не смогла? Вишь, кожа да кости!
У кошки почему-то не было усов, глаза ее гноились, шерсть была короткая и грязная, неухоженная, и уши в парше.
- Сама себя прилизать не удосужилась. А может, ты больная, и тебя, больную-то, занесли в лес да и бросили на погибель? Есть же люди!
Катерина Федосеевна поставила корзинку с грибами на землю, прислонила к дереву палку, с помощью которой разбирала траву и приподымала нижние ветки елочек, и взяла кошку на руки. Поглаживая ее, она осторожно вынула из хвоста колючие ежики репейника, после чего кошачий хвост стал совсем голым, как прутик. Заметив, что кошка безусая, она подивилась: "Наверно, кто-нибудь вырвал либо спалил". А кошка припала всем телом к ее теплой байковой кофте и благодарно замурлыкала.
Катерина Федосеевна растрогалась:
- Одинокая, видно. Ну, чего ж, пойдем тогда. И будет теперь у тебя свой дом, станем жить вместе. Какая-никакая - все скотинка, а то у меня давно никого нет.
От волнения она даже палку в лесу забыла.
По дороге к поселку, около железнодорожного переезда, встретилась Катерине Федосеевне соседка-солдатка - суматошная бабенка Валя - и давай сразу огороды городить:
- Что это за чучело на руках у тебя, Федосеевна?
- Да вот кошечку в лесу нашла, пожалела,- ответила Катерина Федосеевна и показала из-под кофты безусую кошачью мордочку.
- С ума ты сошла, Федосеевна, драную кошку на грудях в дом несешь! Да еще из лесу. А вдруг это смерть твоя?
Катерина Федосеевна не испугалась оговора,- от этой пустомели доброго слова не дождешься! - только поплотнее прикрыла свою находку байковой кофтой, будто оберегая ее от дурного глаза, да огрызнулась нешибко:
- Типун тебе на язык, несуразное говоришь. Иди лучше, куда шла!
Кошка всю дорогу тихо сидела у самого ее сердца и мурлыкала так тепло и старательно, что зряшные слова соседки больше не вспоминались.
Дойдя до дому, Катерина Федосеевна оставила в сенях корзинку с грибами, не стала их тотчас перебирать, как делала раньше, а занялась кошкой.
- Перво-наперво я тебя покормлю,- сказала она ей.- Только чем? Сама-то я теперь больше грибками балуюсь, а тебе молочка бы надо. Ну, да не все сразу. Вот погоди-ка, есть у меня в чулане кое-чего. Пойду пошукаю.- И Катерина Федосеевна направилась в сени, в чулан.
Спущенная с рук у порога кошка пугливо озиралась, щуря больные глаза, медленно переступала с ноги на ногу, будто шла по воде, не по полу.
В избе этой ее ничто не удивило: изба как изба. Слева - окна и прямо окна, в углу - стол, на столе что-то вроде куска хлеба, на окнах жужжат мухи. Есть печь, чтобы спать в тепле и покое, есть полати. За печкой отгорожена занавеской кухня, там должен быть и вход в подполье, а под опечком, где дрова, наверно, стоит и миска с молоком. Осмотревшись и ничему не удивившись, кошка затрусила за печку, на кухню, но там, под шестком, ничего, кроме дров, не оказалось, и она, вынырнув из-под занавески, привычно вспрыгнула на лавку, затем на стол.
Когда Катерина Федосеевна вернулась в избу, кошка соскочила со стола и юркнула под лавку - кусок хлеба изо рта она не выпустила.
- Вишь, озорница, что делает, терпежу нет! - пожурила ее Катерина Федосеевна.- Ну ничего, сыта будешь и - воровать не потянет. Воруют, когда жрать нечего. Вот я тебе кусочек сальца нашла. Кис, кис! Как тебя звать-то, не знаю?
Кошка, почуяв сало, пронзительно замяукала, но и от хлеба не отходила. В подслеповатых глазах ее появился зеленый огонек.
- То-то! На, кушай! Сальца-то, правда, кот наплакал, а все не хлеб черствый. Съешь и будешь знать, чье сало съела. А звать я тебя буду Подружкой.- Катерина Федосеевна наклонилась и сунула кошке под лавку, прямо в зубы, розоватый соленый кусочек. Потом вдруг засомневалась, присмотрелась.- Уж не Дружок ли ты? Нет, Подружка,- шариков вроде бы не видно...
Катерина Федосеевна рада была поразговаривать с кошкой, ей уже казалось, что та отвечает на каждое ее слово.
Сама она тоже захотела поесть, принесла с кухни из суденки грибки соленые и вареные, отрезала ломоть хлеба от черной краюшки и уселась за стол. Ела и все заглядывала под лавку да говорила, говорила без умолку:
- Вот мы с тобой и не одинокие теперь. Подруженька ты моя...
Женщине, привыкшей всю жизнь вести хозяйство и кормить семью, труднее переносить одиночество, чем мужчине, особенно если у нее и скота не осталось. Одинокий мужчина много времени тратит на то, чтобы покормить себя, а для женщины это не труд.
Из семерых детей выжили и выросли у Катерины Федосеевны два сына и дочь. Сыновья погибли на войне смертью храбрых, а дочь уцелела, но тоже покинула ее; выучилась, вышла замуж и уехала с мужем в какое-то Заполярье: там будто больше платят, а молодые задумали обзавестись добром, пока здоровье есть.
Муж Катерины Федосеевны, когда они остались вдвоем, не захотел помирать в родной деревне - спятил с ума под старость - и тоже поехал искать хорошей жизни. Помотался по белу свету года два, потом устроился недалеко от дома на железной дороге, стал жалованье получать. Приглянулось - и ее к себе вытребовал: я, говорит, служащий теперь!
Продали они корову, зарезали свинью, овец, половину мяса дочке посылками в Заполярье переправили, избу свою деревенскую на станцию перевезли. Надорвался старик - умер, в три недели свернуло, будто и живым не был. Даже с дочерью не повидался: пока болел - не успела она приехать, а когда умер - чего ж, говорит, и приезжать.