Она перестала улыбаться и пристально на меня посмотрела.
- Поняла! - воскликнула она через несколько секунд. - Этот недомерок, который за мной прыгнул, - ваш агент, следить послали. Так или нет?
- Я не знал, что за тобой надо прыгать, - ответил я. - Я думал, ты накупалась и сама приплыла к берегу. Тебе не хотелось на сушу?
Она не улыбнулась. Ее глаза уставились на что-то ужасное.
- Ох! Ну чего ко мне все лезут? - прохныкала она и поежилась. - Гнусная штука - жизнь.
Я сел на стульчик возле белой кровати и погладил ее по плечу, закрытому простыней.
- В чем дело? - Я сам удивился тому отеческому тону, каким мне удалось это произнести. - Почему ты хотела умереть, Анжела?
Слова, просившиеся наружу, блестели у нее в глазах, тревожили лицевые мышцы, кривили рот - но и только. Те слова, которые она произнесла, прозвучали равнодушно, но с какой-то неохотной решительностью:
- Нет. Вы сыщик. Я воровка. Мне к вам дороги нет. Никогда про меня не скажут...
- Ладно! Ладно! - Я сдался. - Только, ради Бога, не заставляй меня снова слушать этические рассуждения. Я могу тебе чем-нибудь помочь?
- Нет, спасибо.
- Ты ничего не хочешь мне сказать?
Она покачала головой.
- Ты себя лучше чувствуешь?
- Да. За мной следили? Иначе вы бы не узнали так быстро.
- Я сыщик - я все знаю. Не балуйся.
Из больницы я пошел во Дворец юстиции, в бюро уголовного розыска. За столом капитана сидел лейтенант Дафф. Я рассказал ему о том, как Анжела бросилась в воду. Когда я закончил, он спросил:
- Есть предположения, почему она так поступила?
- Она с большим заскоком, не поймешь. Пусть ее заберут за бродяжничество.
- Ну? Я думал, вы хотели ее выпустить, чтобы потом ловить.
- Эта затея себя исчерпала. Попробуем посадить ее на тридцать суток. Большая Флора ждет суда. Анжела знает, что Флора была среди тех, кто убил ее Пэдди. А Флора, может быть, не знает Анжелу. Посмотрим, что может выйти за месяц их сожительства.
- Это можно, - согласился Дафф. - У Анжелы нет видимых средств существования, и нечего ей прыгать в общественные заливы. Я передам куда следует.
Из дворца юстиции я пошел в гостиницу на Эллис-стрит, где остановился Том-Том Кери. Его не было. Я передал, что вернусь через час, и потратил этот час на еду. Когда я вернулся в гостиницу, высокий смуглый человек сидел в вестибюле. Он отвел меня к себе в номер и угостил ужином, апельсиновым соком и сигарами.
- Анжелу Грейс видели? - спросил я.
- Да, вчера вечером. Ходила по кабакам.
- Сегодня ее видели?
- Нет.
- Сегодня под вечер она хотела утопиться.
- Да бросьте. - Он как будто слегка удивился. - И что?
- Ее выловили. Ничего страшного.
Тень, мелькнувшая в его глазах, могла выражать и легкое разочарование.
- Девчонка со странностями, - заметил он. - Не скажу, что Пэдди проявил плохой вкус, когда ее подобрал, но она чудачка!
- Как идет охота на Пападопулоса?
- Идет. А вы зря нарушаете слово. Вы мне почти обещали, что за мной не будет хвоста.
- У меня есть начальство, - извинился я. - Иногда я хочу не того, чего оно хочет, но вам это не должно очень мешать - вы же можете потерять его?
- Угу. Этим и занимаюсь. Но страшно надоедает: вскакиваешь в такси, выскакиваешь, убегаешь через черный ход...
Мы говорили и пили еще несколько минут, а потом я покинул номер Кери и гостиницу, пошел в аптеку, позвонил из автомата Дику Фоули домой, дал ему адрес смуглого человека и описал внешность.
- Дик, мне не надо, чтобы ты следил за Кери. Выясни, кто пытается за ним следить, и этого возьми под наблюдение. До утра просохнуть успеешь и приступай.
Так кончился этот день.
Утро было дождливое и пробуждение неприятное. Может быть, из-за погоды; может быть, я чересчур порезвился накануне; так или иначе, порез на спине ощущался как полуметровый нарыв. Я позвонил доктору Канова, жившему подо мной, и попросил осмотреть рану перед уходом на работу. Он сменил повязку и велел мне денька два не перетруждаться. После того как он поковырялся в спине, мне стало легче, но я позвонил в агентство и сказал Старику, что, если ничего волнующего не произойдет, я побуду сегодня на положении больного.
Весь день я просидел в кресле перед газовым камином с чтением и сигаретами, то и дело гасшими из-за сырости. Вечером я по телефону организовал компанию для покера, но больших переживаний в игре на мою долю не выпало - ни в отрицательном смысле, ни в положительном. Кончил я с пятнадцатью долларами выигрыша, что было на пять долларов меньше, чем стоимость выпивки, которую я поставил своим гостям.
На другой день спине моей стало лучше - да и сам день тоже. Я отправился в агентство. На столе у меня лежала записка: звонил Дафф - Анжела Грейс Кардиган арестована за бродяжничество, месяц тюрьмы. Лежала и привычная стопка отчетов из разных отделений - их агенты по-прежнему не могут напасть на след Пападопулоса и Нэнси Риган. Пока я листал их, вошел Дик Фоули.
- Засек его, - доложил он. - Тридцать-тридцать два года. Метр шестьдесят восемь. Пятьдесят восемь - пятьдесят девять кило. Светлые песочные волосы. Глаза голубые. Лицо худое, ободрано. Пакость. Живет в меблирашках на Седьмой улице.
- Что он делал?
- Хвостом за Кери один квартал. Кери стряхнул его. Искал Кери до двух ночи. Не нашел. Домой. Следить дальше?
- Ступай в его клоповник и узнай, кто он.
Маленький канадец ушел на полчаса.
- Сэм Арли, - сказал он, вернувшись. - Здесь - шесть месяцев. Якобы парикмахер - когда работает, - если вообще работает.
- У меня насчет Арли две догадки, - сказал я Дику. - Первая: это он порезал меня прошлой ночью в Сосалито. Вторая: с ним что-то случится.
Тратить слова понапрасну было не в правилах Дика, и он ничего не ответил.
Я позвонил в гостиницу Тома-Тома Кери и вызвал его к телефону.
- Приходите сюда, - пригласил я смуглого человека. - У меня для вас новости.
- Сейчас, только оденусь и позавтракаю, - пообещал он.
- Когда Кери уйдет отсюда, пойдешь за ним, - сказал я Дику, повесив трубку. - Теперь, если Арли за него зацепится, может получится дело. Постарайся это увидеть.
Затем я позвонил в бюро уголовного розыска и условился с сержантом Хантом зайти на квартиру к Анжеле Грейс Кардиган. После этого я занялся бумажками, а немного позже Томми объявил, что пришел смуглый человек из Ногалеса.