- Спасибо, старик, - дрогнувшим голосом сказал Казарский.
Он посмотрел в лицо Максимыча, перехватил колесо левой рукою и медленно перекрестился. Холодные глаза его потеплели и влажно блеснули.
- Васютина на ют! - выпрямившись, крикнул он.
- Есть!
Крепыш, топоча, взлетел по трапу, с улыбкой остановился перед капитаном и отдал честь. Но тут он увидел тело, лежащее у штурвала, и улыбка сбежала с его лица.
- Принимай пост, Васютин, - отрывисто сказал Казарский.
Васютин медленно стянул шапку с курчавой русой головы, перекрестился истово, поясным поклоном поклонился Максимычу и принял забрызганный кровью штурвал из рук Казарского.
Стихшая было на четверть часа пальба опять разгорелась. Снова, сверкая выстрелами с обоих бортов, бриг ловко уклонялся от губительных залпов врагов. Стодесятипушечный корабль капудан-паши снова стал сближаться, стараясь поймать "Меркурий" продольным залпом.
Казарский, выждав надлежащее время, круто повернул, и закопченный, избитый, но все еще грозный бриг обратился правым бортом к неприятелю и пошел, кренясь и пеня воду, наперерез его курсу.
Пользуясь свободной минутой, Скарятин, командовавший артиллерией левого борта, подошел к бочке, стоявшей посреди палубы, чтобы напиться. Лицо его было закопчено и изборождено струйками пота, но, как всегда, сияло жизнерадостностью, и карие глаза весело лучились.
Набирая в ковш воды, он увидел в нескольких шагах Новосельского, который стоял спиной к нему, прикидывая на глаз расстояние до вражеского корабля и выжидая момент, чтобы влепить ему весь бортовой залп. Его франтоватый выутюженный мундир был разорван от обшлага до плеча. Шляпа отсутствовала, модная прическа была встрепана, и, в довершение всего, этот светский щеголь поднял руку и рукавом стал стирать с разгоряченного лба пот и грязь.
Скарятин за время боя впервые увидел приятеля, и что-то горячее повернулось у него в груди, глаза повлажнели, но сейчас же засветились смехом, и он крикнул:
- Жарко, Федя?
- А, Сережа, жив? - с радостной улыбкой оглянулся на него лейтенант. Жарко, друг.
- Ничего, пар костей не ломит! Зубкам полегчало, Федя?
В это время грохнули погонные пушки турка, ядра прошли над головой друзей, обдавая их тугой струей гудящего воздуха, что-то хрустнуло вверху, обломок дерева ударил Новосельского в спину, и он упал на палубу.
Скарятин выронил ковш, но лейтенант мигом поднялся на ноги, пошатываясь и размазывая по лицу кровь.
- Ты ранен? - крикнул Скарятин.
- Ерунда! - сердито махнул рукой Новосельский. - Антипенко, прицел! крикнул он усатому комендору и вместе с ним кинулся проверять наводку пушек. - Первая!
Загремел бортовой залп, и когда дым немного разошелся, громкое "ура" прокатилось по морю. Новосельский разбил у врага часть рангоута и перебил много снастей. От этого вся оснастка судна ослабела, и корабль, опасаясь потерять мачты, не мог уже идти полным ветром. Дав последний залп, не причинивший "Меркурию" вреда, стодесятипушечный корабль лег в дрейф и вышел из боя.
Остался один семидесятипушечный противник. Кренясь, на всех парусах он выбегал из-за дрейфовавшего капудан-паши, намереваясь добить "Меркурия".
Неравный бой продолжался. Теперь русские моряки, выбившие из строя более мощного врага, дрались еще яростнее. Неприятель приблизился, но держал почтительную дистанцию. Когда Казарский, маневрируя, кидался к нему навстречу и "резал нос", чтобы избежать бортовых залпов, турецкий корабль панически отворачивал в сторону.
Улыбка искривила тонкие губы Казарского. Он понял, что паша, видя отчаянную решимость русских моряков, не без основания опасается, что бриг свалится с ним на абордаж и взорвет себя вместе с врагом.
Около пяти часов удачный залп брига повредил оснастку турка. Огромные брусья рухнули на палубу, увлекая за собою паруса и оголяя мачту. Корабль заметно потерял скорость. Снова "ура" прокатилось по морю.
Прокофьев и Притупов с матросами лихорадочно работали, восстанавливая паруса, и бриг, все более и более окрыляясь, наддавал ходу под ровным ветерком.
Около половины шестого паша, безнадежно отстав, лег в дрейф и отказался от преследования. Солнце клонилось к потемневшему морю. Закопченные и изорванные паруса "Меркурия" стали золотыми. Гордо и уверенно резало воду героическое суденышко, больше трех часов сражавшееся с противником, в десять раз сильнейшим, и вышедшее победителем в этой схватке.
На рассвете 15 мая шесть линейных кораблей адмирала Грейга, шедшие на всех парусах, чтобы отомстить за гибель "Меркурия", увидели на горизонте идущее на всех парусах судно и с изумлением узнали в нем бриг, который считали погибшим.
НИКОЛКА
Когда фрегат входил на рейд Петропавловска, маленький камчадал Николка, сын каюра, возившего почту в Большерецк, ловил на взморье крабов, вместе с дюжиной широколицых и узкоглазых товарищей, бродя по колено в холодной воде, среди скользких и мшистых зелено-черных камней. Первым увидел судно семилетний Баергач.
- Транспорт из Охотска! - крикнул он.
"Аврора", на всех парусах выбежав из-за мыса, надвигалась теперь неторопливо и величественно, гоня под носом белый бурун.
Николка загоревшимися глазами оглядывал многоярусные выпуклые паруса, изящные обводы черного корпуса, опоясанного широкой белой полосой с черными квадратами пушечных портов.
- Ай-ай, какой молодец! Ай-ай, как птица летит! - восхищенно нараспев оказал он.
По гладкой воде залива далеко разнеслись трели свистков. Черные фигуры матросов замелькали среди пышно вздутых белых парусов, и вот паруса стали быстро таять, обнажая мачты. Загремел, всплеснув, якорь, и судно, замедляя ход, стало описывать полукруг на натянувшемся якорном канате. Все это произошло с чудесной быстротой.
От фрегата отвалил вельбот и ходко пошел к пристани. Николка, поднимая тучи брызг, опрометью выскочил на берег и во весь дух помчался туда же. Остальные, позабыв про добычу, с криками понеслись следом.
Вельбот быстро шел к берегу.
Ча-чак! Ча-чак! - слышен был мерный стук уключин.
- Весла на валик! - раздалась команда.