И не только молодые мужчины занимаются этим. Так же поступает и седой уже хозяин завода. Раз в неделю он приходит к ее матери с рыбой, по дешевке купленной на базаре.
Почему это женские губы кажутся им такими сладкими? Мое тоже женщина, и она точно знает, что они вовсе не сладкие. На ее губах всегда песчинки.
Наконец мужчина и женщина медленно пошли прочь. Мое тоже пошла следом, будто привязанная невидимой нитью к туфлям женщины, и стукнулась лбом о ногу тетрапода. И тут она услышала женский плач. Женщина плакала чуть слышно, как плачут взрослые. Потом туфли исчезли меж тетраподов.
Мое почему-то вздохнула. "И этот мужчина мучает женщину, - подумала она. - Вот ее мама тоже всегда тихонько плачет, закрывшись с головой одеялом, когда хозяин завода уходит от них".
II
С красными туфлями Мое встретилась снова на другой день, когда возвращалась из школы.
Она была голодна и поэтому зашла в храм, где почитали бога кораблей. Она всегда заходила туда, когда ей хотелось есть. Чтобы не привлекать внимания людей, она не стала бить в колокольчик, а только хлопнула в ладошки и, так держа их сложенными, внимательно оглядела края ящичка для пожертвований и землю вокруг него. К счастью, и сегодня она нашла там оброненные монетки - иен сорок.
Слава богу! Она быстро схватила их, сбежала по длинной каменной лестнице и в лавке сладостей у священных ворот купила две сладкие булочки. Потом поднялась до середины лестницы и присела на каменную ступеньку. В это время внизу, у лестницы, появились вчерашние двое. Они стали подниматься вверх к храму.
На ногах женщины и сегодня были те же красные туфли. Они очень шли к белому короткому, до колен, платью, странному в этот час дня для молодой женщины. Лица этих людей Мое видела впервые, но она лишь мельком взглянула на них и, позабыв о булочке, уставилась на туфли.
Женщина, опираясь на руку мужчины, прошла совсем рядом с Мое. Туфли были такими яркими, что глаз не оторвать. Они казались влажными - коснешься, и на кончиках пальцев останется красная как кровь краска. Мужчина и женщина молчали.
Когда туфли исчезли во дворе храма, Мое глубоко вздохнула. Сердце ее громко стучало. Она принялась за булочку, но голод, мучивший ее прежде, куда-то исчез.
Мое положила булочку в мешок и задумалась:
кто такие эти двое? В их городке женщины красных туфель не носят. Да и здешние жители не ходят обниматься на склад тетраподов средь бела дня. "Наверно, они не отсюда", - подумала Мое. Да и по лицам она сразу поняла, что чужие.
Оба были какие-то бледные. У мужчины лицо белое, как соевый творог, а у женщины - как вареное яйцо. Мужчина казался очень усталым - издалека, видно, приехали. Под глазами у него были темные тени, и по лестнице он поднимался с трудом.
Женщина совершенно не накрашена, хотя туфли и платье у нее такие нарядные. Тонкие брови, едва заметные на лице, а губы лиловатые, блеклые наверно, мужчина замучил ее своими поцелуями.
Мое почему-то решила, что мужчина болен, а женщина - медсестра. Доказательств тому никаких не было. Мое предположила это просто так, по виду незнакомцев. Больной приехал сюда, на море, из большого города подышать свежим воздухом, а медсестра сопровождает его по просьбе его родителей, подумала она.
Однако откуда у медсестры такие красивые туфли? И стали бы больной и медсестра обниматься вдали от людских глаз, среди тетраподов? "Если эти двое, такие нарядные на вид и такие бледные, не богатый больной и его сиделка, то кто же они?" - растерялась Мое.
Она думала, машинально теребя пальцами булочку в мешке, и тут за ее спиной послышались шаги. Те двое спускались вниз. Одни шаги были обычные, другие позвонче: там-тарам, там-тарам. Это был стук высоких женских каблучков по каменным ступеням.
Там-тарам, там-тарам... Оба молча прошли мимо Мое. Туфли женщины блестели, будто мокрые. Мое почему-то встала.
В тот день Мое так и не побывала на площадке с тетраподами. До захода солнца она бродила за красными туфлями по берегу моря. И ей пришлось опять убедиться в том, что эти двое были не те люди, за которых она их принимала.
Они действительно бесцельно бродили по берегу без фотоаппарата и альбома для этюдов и этим были похожи на больного и его сиделку. Однако, завидев опасное место, к которому люди обычно не приближаются, например отвесную скалу, обрывающуюся прямо в море, или зубчатый мыс, о который, поднимая высокие фонтаны брызг, непрерывно разбивались волны, мужчина предпринимал опасные действия, не свойственные больному.
Он перелезал через заграждения, подползал на животе к обрыву и смотрел вниз. Или, легко прыгая с камня на камень, добирался до края мыса и возвращался весь мокрый от брызг. Разве такие больные бывают? И разве может медсестра спокойно смотреть на это?
Что эта женщина не была похожа на медсестру, Мое поняла, когда та наткнулась на труп мертвой кошки, вынесенной волной на берег. Она завопила, отскочила от кошки, закрыла лицо руками и, съежившись, долго плакала.
Разве бывают такие слабонервные сестры? Когда Мое еще не ходила в школу, она слышала в столовой, как медсестра из их больницы, уплетая лапшу, рассказывала старухе, пришедшей из деревни, какие длинные у человека кишки.
Впрочем, Мое было все равно, медсестра эта женщина или нет. Ее интересовали только туфли. Ей хотелось хотя бы прикоснуться к ним разок. Погладить их рукой. И, если можно, надеть на ноги и пройтись шагов десять. Поэтому она и бродила за ними до вечера.
Наконец туфли исчезли в дверях отеля, и солнце село.
III
На рассвете Мое видела сон, будто на ногах у нее были красные туфли. Женщина разрешила ей надеть их. Она обула туфли, но они стали вдруг стеклянными и разбились.
Мое почувствовала влагу на ступнях, пощупала рукой - на пальцах была кровь. Такая же красная, как туфли, - наверно, порезалась стеклом...
В голове ее, видно, смешались сказка про Золушку и туфли, с которых она весь день не спускала глаз. Проснувшись, Мое увидела, что она нечаянно обмочилась в постели.