Вы хотели блестеть. Везде. В любой компании и обстановке. При любых обстоятельствах. Вы хотели блестеть. Везде. На руках и пальцах. Шее и ушах. Жёлтым цветом. Не признавая даже серебра. От которого болели мочки. Которое меркло. Чернело. И Вы блестели. Золотом. Дарённым им. По праздникам.
Вы предпочитали мучить. Обижать обижаясь. Без причины, для профилактики. Для усиления чувств, укрепления любви (Ваша мораль). Вы всегда опаздывали. Иногда не приходили. Вообще. И обожали, когда Вас ждут. Особенно в непогоду. И обычно игнорировали мнение. Его мнение. Мнение мужчины.
Настоящего рыцаря.ї Истинного джентльмена. Прекрасного человека. Который всё терпел и отчаянно добивался Вашей руки. И сердца. Вас в целом. Человека, ставшего впоследствии правильным семьянином, хорошим отцом, верным другом. И ненавистным мужем. Лишь за то, что храпел по ночам.
Милая! Разве лучше спать одной. И бояться тишины. Выслушивая в ней страшные шорохи. Громкий шёпот ветра. И частые удары сердца. Своего. Заболевая бессонницей. От страха. От одиночества. И тоски. Превращая ночи в кошмар. Без сна. А дни в сонливый ужас. Где надо жить. Но уже не хочется. Совсем.
Так спите же спокойно. Этот храп Вас защитит. Рядом с Вами - мужчина.
5 января 2000-го года.
Старый Дом.
(настроение)
Я стою перед огромной белой дверью из крепкого дерева. Которая глядит на меня одиноким глазком, вмонтированным в точную середину. И удивляюсь инкрустации. Мастерской работе по дереву плотника-кондитера. Создавшего прекрасные узоры на дереве, как на юбилейном торте. И отворяю её. Проникая внутрь. В Старый Дом.
Холодный и сырой. Добрый. Из честного детства. В подвале которого хранится всякая всячина. Начиная от керосиновой лампы и кончая медной посудой ручной работы неизвестного автора. Некий уценённый антиквариат. Упрятанный за глиняными кувшинами с топлёным маслом. Продуктом свежим. Современным.
Я брожу по Дому. И заглядываю на кухню. Длинную кишку. Узкую, но уютную. Где горят все четыре конфорки газовой плиты. Синим пламенем. Где всегда есть горячий чай. И всегда найдётся баночка с моим любимым вишнёвым вареньем в бабушкином исполнении. Единственное место в Доме, где не пахнет сыростью.
Я взбираюсь на подоконник. И сажусь надолго. Скрестив ноги по-турецки. Для удобства. Я смотрю на улицу. И слежу за жизнью. Людьми и машинами. Бездомными кошками. И ценю свой покой. Здесь. В Старом Доме. Отгородившись от суеты мирской решёткой. Обычной решёткой. На большом окне.
Я хожу по комнатам. Из комнаты в комнату. В поисках чего-то необычного. Я открываю дверцу старого письменного стола. И выдвигаю ящичек за ящичком. И нахожу чудесную игрушку - старинные щипцы для добротных орехов. Что меня страшно радует. И уводит от стола на бабушкин сундук. Где я устраиваюсь на ближайшее время.
Но тут звонит телефон. Я бегу в другую комнату. Там расположен телефонный аппарат. Я подбегаю к нему и снимаю тяжёлую трубку. "Алло", - говорю я, "Алло". На том конце провода молчат. "Алло", - повторяю я, начиная беспокоиться. И замечаю, что телефон продолжает звонить. Звонит и звонит. Звонит.
И я просыпаюсь. Это звонит телефон. В моей американской квартире.
6 января 2000-го года.
Задача с двумя неизвестными.
Из пункта "А" в пункт "В" движется скорый поезд (No. I) со скоростью N км. в час. Тем временем из пункта "В" в пункт "А" движется такой же поезд (No. II) c точно такой же скоростью.
В одном поезде (No. I) едет молодой человек приятной внешности и с прекрасным образованием. Он направляется в пункт "В" в поисках удачи. В личной жизни.
В другом поезде (No. II) находится симпатичная молодая девушка из хороший семьи, получившая отличное воспитание. Которая надеется найти своё счастье в пункте "А".
По расписанию оба поезда должны совершить остановку в пункте "С" в одно и то же время.
Вопрос: Какова вероятность того, что молодые встретятся, если известно, что остановка в пункте "С" - 10 минут?
Ответ: Вероятности мало. Ибо поезда, как правило, опаздывают. Даже если они скорые. И происходит то, что происходит. А не то, что казалось бы, должно происходить. Поэтому многие люди так и не находят своего счастья. Никогда. Хотя имеют на это полное право.
Что и следовало доказать.
8 января 2000-го года.
Смысл жизни.
Кто не был бунтарём? В своей душе. И не мечтал о революции? Каждый. Которому казалось, что именно он перевернёт мир. И восстановит покой. В сердцах несчастных. Миллионов зависимых. Десятков миллионов обездоленных. Сотен миллионов нищих. Мыслили глобально. Действовали смело. Не опасаясь смерти. И даже желая её себе, дабы обессмертить своё имя.
Кто не делал карьеры? В своей области. И не считал себя умнее остальных. Любой. По крайней мере, думал так. И примеряя на себе директорское кресло, менял структуру правления. И членов правления. В мозгу. Продолжая пробивать собственным лбом непробиваемую стену. Не боясь расшибать себе его. Лоб. Насмерть. Чтобы подняться на ступень. От себя.
Кто не растил ребёнка? В своём соку. И не видел в нём гения? Все. Пророча пророчество. Возлагая надежды. Требуя удачи. От жизни. Толкая, раскручивая, рекламируя. Не замечая грехов отпрыска. Обвиняя в его ошибках не себя. И даже не его самого. А всех остальных. Невинных. Готовя себя к войне с ними. Со всеми. На смертный бой. Во имя его, ребёнка, будущего.
И тут становилось очевидным, что от бунтарства остался один ревматизм, от карьеры - маленькая пенсия, а от ребёнка - лишь детские фотокарточки (он теперь растит своего малыша, безнадёжного "вундеркинда"). И жизнь в одночасье теряла свой смысл. От чего очень хотелось жить. И впервые в жизни человек ощущал, что начинает бояться смерти.
Возраст. С кем не бывает?
10 января 2000-го года.
Становление.
Как они меня любили. Помогали и поддерживали. Понимали. Давая советы и уча жизни. Сочувствуя моей внутренней слабости. Добропорядочности. И посещали часто. Да жалели просто.