- Садись там, в уголке, чтобы лучше видеть, - буркнул Купаринен.
- Садись туда сам.
- Но ведь я должен показывать тебе Америку.
- По-твоему, та стена и есть Америка?! Кстати, когда мне предложили эту поездку, я сразу догадался, что меня ждет: забросят в какую-нибудь дыру, и я проторчу там все шесть недель, зато изучу ее вдоль и поперек, как свои родные места в Финляндии.
- Почему же не сказал об этом Марголиусу, когда мы у него были?
- Не решился.
- Ну и зря. Выразил же, например, какой-то ваш Матти желание встретиться с Генри Миллером и с Керенским, а еще посетить могилу Кеннеди.
- Но он же книгу пишет.
- А ты разве не пишешь?
- Не знаю, удастся ли. Теперь ведь не читают путевые заметки.
- А что читают?
- Да чушь всякую, американские бульварные романы.
- Неужели есть такие? Вот жаль, мне что-то не попадались.
- Ни за что бы раньше не поверил, что путешествие может быть столь утомительно. Прямо как работа. Я уже совсем выдохся. Смотри-ка, а она все поет. Веселая девочка.
- Хочешь узнать, почему она поет?
- Так она тебе и сказала.
- Ну все же, хочешь услышать?
- Только, пожалуйста, не вгоняй меня в краску, не говори, что это мне интересно.
- Хей, Джейн, когда у тебя обеденный перерыв? - заорал Купаринен без всякого стеснения.
- Перерыв? Уже был, - отозвалась девчонка. - А что?
- А когда он закончился?
- Десять минут назад.
- Вот тебе и ответ, - торжествующе сказал Купаринен.
- Какой же это ответ?
- Разве ты не знаешь, что современный вариант любви - это любовь в обеденный перерыв?!
- Откуда мне знать? Я уже целых десять лет без обеденного перерыва.
- Слушай, как это делается. Портье вручает один из ключиков, висящих на гвозде, клиенту. Стоит это семь или десять долларов, в зависимости от кошелька клиента. Номер занят, постель в нем с утра не застелена...
- Хозяин номера где-то гуляет, так, что ли? А если он вернется?
- Портье позвонит и прикажет немедленно исчезнуть.
- У-ух!
- Обычно выбирается номер в конце длинного коридора. И кроме того, портье всегда может задержать его владельца.
- Как же это, интересно?
- Скажет, что для него есть письмо, и примется долго искать.
- А-ха! А как же те двое? Он что, предоставит им другую комнату или вернет деньги?
- Разумеется, вывернется. Кому охота, чтобы ему морду разукрасили!
- А если он слабак?
- Кто? Портье или клиент?!
Мы пошли за закуской, выбрали крохотные бутербродики и заодно пробили в кассе пиво. За спиртное нужно было платить дополнительно.
- На каком языке вы разговариваете? - спросила кассирша.
- Он финн, из Финляндии, - сказал Купаринен, сочувственно поглядывая на меня.
- А где это находится, в Европе?
- Йес.
- Я прожила четыре года в Западной Германии, мой муж служил там в авиации, - похвасталась кассирша.
- А я воевал в Корее, - не остался в долгу Купаринен.
- В авиации?
- Нет, к сожалению.
Пока мы ели, я рассматривал посетителей. В глубине зала сидели элегантные женщины - пожилые и среднего возраста. У некоторых на спинке стула висели меховые накидки или жакеты. Такие дамы часто встречаются летом на улицах Сан-Франциско. Это был высший пилотаж, как говорят летчики.
Дождь кончился, и выглянуло солнце, но оно светило не ярко, ослепительный лик его был еще подернут вуалью. Шел одиннадцатый час утра.
- Здесь такие очаровательные женщины. И совсем почти нет мужчин. Почему?
- Потому что мужчины менее очаровательны.
- А что это за женщины?
- Вдовы и разведенные.
- По этой причине ты привел меня именно сюда?
- Разве тебе не нравятся жующие женщины? - вопросом на вопрос ответил Купаринен.
- Это уже из области социологии, - отрезал я.
Светловолосая толстуха отправилась за добавочной порцией. Она с трудом передвигалась, словно стреноженная.
Худенькая старушка со сморщенной шеей направилась к выходу, опираясь кончиками пальцев на стоявшие рядом с ней стулья.
- Спасибо, что зашли, - по-голливудски улыбнулась ей кассирша, приходите опять.
- На следующей неделе Джек приезжает, - просияла старушка.
- О, это большая радость!
- Да, он у меня учится в Пенсильванском университете.
- Кто, ваш сын?
- Разумеется.
- А-ах!
Светловолосая толстуха пыталась утрамбовать на тарелке побольше курицы и риса.
- Они так нажираются, что потом в дверь не могут пролезть, - хмыкнул Купаринен. - Смех, да и только.
- У них, наверное, денег мало, вот они и норовят запастись на весь день, - подхватил я.
В это время толстуха уронила тарелку на пушистый коричневый ковер. Тарелка перевернулась вверх дном и похоронила под собой курицу. Подскочил официант.
- Ничего страшного, - вежливо успокоил он ее.
Вытащил из ящика чистую столовую ложку (я бы наверняка взял грязную. Вот она, разница между профессионалом и любителем!), перевернул тарелку, быстро покидал пищу обратно, выскоблил ковер ложкой, а остатки ловко втер в него ботинком. Затем он осторожно поставил тарелку на многоэтажную тележку с грязной посудой, вытянул откуда-то чистую, положил на нее в точности такую же порцию, какая была, ни больше и ни меньше (он явно не был садистом), и понес тарелку на толстухин столик.
- Не волнуйтесь, платить не придется, тарелку переменили не вы, а я, на ходу бросил он.
Женщина пошла было за ним, но тут же отстала. На обратном пути официанту пришлось посторониться, чтобы не столкнуться с ней. Он развернулся боком, как если бы книгу вдруг поставили ребром, а потом повернулся спиной, на которой так и сияло: "Образцовый официант".
Мы пошли за горячим. Купаринен выбрал остывшее жаркое и картофель по-французски, а я - курицу с рисом.
- К сожалению, люди не приспособлены есть впрок.
- Может, женщины умеют? - предположил Купаринен. - У них всегда ведь есть лишний жирок.
- И вообще женский организм совершеннее мужского, - подхватил я. - А в биологическом отношении они на полмиллиона лет впереди мужчин. Сущая правда!
- Верю, особенно как вспомню Корею. Вот где жирок не помешал бы. Я там мерз чертовски. Спасибо, выручила мудрость предков.
- Начал пить?
- Да нет, построил сауну. Мы расположились на высоченной горе. А противник, представь, на соседней. Их всего-то было трое, но они держали под обстрелом долину и дорогу, по которой нам подвозили припасы. Без дымовой завесы днем невозможно было проехать. Так вот, мои друзья из сауны не вылезали. "Черт побери, Купаринен, - восхищались они, - это блестящая штука, ты же можешь взять патент". Сауна-то была подземная! Сверху ее не видно было, только дымок курился. Однажды к нам прикатил на джипе генерал, да не простой, а трехзвездный Смит. Ты наверняка слышал о нем.