Дмитрий Глуховский
Рассказы
Сборник «НОЧЬ»
НОЧЬ
Мягкая серая пыль запечатлеет каждый мой шаг, она будет лениво вздыматься и медленно оседать, выхваченная из мрака мутным светом ржавой осенней луны, и в эту пыль цепочкой следов будут утекать мои силы, пока не покинут меня совсем. И недолго уже осталось до этой минуты. Вначале я шёл бодро, уверенно печатая шаг, но багровое солнце покинуло меня, напоив светом своего последнего луча мой взор и провалившсь после в преисподнюю, а мягкая сухая пыль жадно впитала в себя мои силы и мою решимость…
Тяжёлые чёрные тучи заглотили уже почти весь небосвод, задавив своими тушами такие близкие всегда звёзды и лишив меня их сияния, и теперь льнут к земле, всё ниже и ниже, и только редкие проблески бессильной луны не дают отчаянию овладеть моим существом. И не гаснет блик в моих глазах, таящийся в их глубине даже в полной тьме, ибо он — не отражение света, приходящего из внешнего мира, но крохотный огонёк, колышущийся на сальном огарке былой яркой свечи моей надежды.
Мёртвая иссохшая трава чуть слышно шелестит своими лёгкими остовами повсюду, её не видно, но её тихое шуршание медленно наполняет собою погрузившуюся во мрак Вселенную, просачивается через мои уши и затапливает мой мозг. Но я могу ещё вырваться из мягкого плена дорожной пыли, могу с усилием поднять ногу и перенести её вперёд, и сделать ещё один шаг. И пока я не сдался, пока я иду, — мне не страшна трава, не страшна чёрная пустота, пожравшая всё на этой земле, кроме меня, шелеста травы и ничтожного пятачка тверди под моими ногами, и я не боюсь тех, кто идут за мной, читая иероглифы моих следов, тиснёные на сером бархате дороги, роняя в сухую пыль кипящую слюну со своих обнажённых клыков, не отставая от меня ни на шаг, но и не решаясь приблизиться для последнего броска… Они знают: от еле заметной искры в моих глазах я смогу зажечь огромный факел отчаянной отваги, опалить их морды его кровавым пламенем, и обратить их в бегство. Но силы покидают меня, и идущие за мной не могут не чувствовать этого, они становятся всё смелее и всё чётче вырисовываются их контуры из ночного мрака, всё короче расстояние, разделяющее нас, и близится миг их торжества.
Ночь. Ночь убила мой мир. Она хочет убить и меня.
Пора отчаяния, страха и смертельной усталости,сковывающей и тело и разум.
Ночь…
Она усыпляет дневные создания и жадно высасывает их жизнь, чтобы потом вдохнуть её в бессчётные бесплотные тени, и населить своими фантомами пустую и мёртвую бездну, которой она подменяет мироздание.
Лишь кажется, что триумф тьмы временен. Не стоит лгать себе, тешить себя надеждой, что солнце вновь вернётся в преданный им мир и тот воспрянет, фантомы растают и щебет птиц вытеснит шелест неживой травы.
Разгадавших вампирическую природу ночи и сущность её таинств ждёт суровая кара: они обречены будут вечно брести во мраке, лишь изредка озаряемом слабым лунным светом, брести в надежде увидеть восход, вынужденные двигаться только потому, что остановиться значит погибнуть. Такова и моя судьба.
И мне остаётся лишь трепетно и нетерпеливо ждать, пока облака вновь изрыгнут на мгновенье призрак луны; и тогда я ещё раз увижу серебристую змею дороги, ползущую по этому странному миру, засеянному мёртвой травой и где-то бесконечно далеко впивающуюся в собственный хвост.
КОГДА ТЫ ОДИН…
Когда ты один в квартире и поздняя ночь, весь мир уже умер, и последний во Вселенной свет исходит от твоей настольной лампы, все двери надёжно заперты, окна закрыты и ты взросл, трезв и рационален, ты понимаешь, что опасаться тебе совершенно нечего. Ты тушишь огонь и ложишься в постель, голова опускается на подушку, закутываешься потеплее, и становится так по-детски уютно и приятно, глаза закрываются сами собою, и сознание постепенно замутняется, ты погружаешься в дрёму, блаженное тихое состояние, и мир вокруг тебя превращается во что-то хорошо знакомое, безопасное, замкнутое, а ты лежишь в его центре, тебе покойно и хорошо, реальность постепенно уплывает, и когда всего два вдоха отделяют тебя от вступления в царство сна, в мир высшей гармонии и волшебных видений…
Ты ясно слышишь шаги в своей квартире.
Твои глаза распахиваются настежь, сон мгновенно отступает, дыхание замирает, сердце бьётся всё громче и громче, и ужас раскрывает свои холодные и липкие объятия тебе навстречу. Ты мгновенным движением садишься в постели, прижимаешься к стене и напряжённо вслушиваешься… Конечно же, показалось…
Проходит две минуты… Глаза твои широко открыты, и взгляд блуждает во тьме комнаты, но включить настольную лампу — значит признаться себе, что это не послышалось, что ты веришь в показавшееся, одарит воображение верой и материализовать фантом. И потому щёлкнуть кнопкой и зажечь пламя в алхимической колбе электролампочки — ещё страшнее, чем просто сидеть в темноте.
Звуков больше нет и ты, чуть успокоившись, ложишся, закутываешься вновь, и опять пытаешься задёрнуть шторку сознания, но видимо что-то заклинило, и сон не идёт, уши твои обретают волчью чувствительность, и даже малейший шум не остаётся неуслышанным. Будильник скребёт кору мозга секундной стрелкой и шестерёнки цепляют зубчиками слуховые нервы, тикание разливается в тишине пустой квартиры, подминая под себя шуршание тараканов на кухне, и не слышно более, как скребутся ожившие от детского страха и языческой веры демоны, пытаясь вернуться из изгнания…
…И ещё шаг… Отчётливый, явный звук, не имеющий ничего общего с расплывчатыми звуками снов, не менее реальный, чем тикание проклятого будильника.
В груди поселяется что-то щекочущее, то давящее изнутри и распирающее рёбра, а то сжимающееся вдруг в беспокойный комок и льнущее к тяжело стучащему сердцу…