— Уверяю вас, миссис Тибс, — говорил радикал, прижимая указательным пальцем муслин, над которым она трудилась, — уверяю вас, что только мое искреннее желание быть вам полезным заставило меня рассказать об этом. Повторяю, я весьма опасаюсь, что Уисботл пытается добиться благосклонности этой молодой женщины — Агнес — и что он постоянно встречается с ней в кладовой второго этажа над крыльцом. Вчера из своей комнаты я отчетливо слышал там голоса. Я немедленно открыл дверь и тихонько прокрался на площадку; там я застал мистера Тибса, которого, как видно, тоже потревожили… Боже мой, миссис Тибс, вы меняетесь в лице!
— Нет, нет, пустяки, — поспешно возразила миссис Тибс, — просто в комнате жарко.
— Она красная! — воскликнула миссис Блосс за карточным столиком. — Бубны — моя счастливая масть.
— Если бы я поверила, что это мистер Уисботл, — помолчав, продолжала миссис Тибс, — он немедленно оставил бы мой дом.
— А дама? — снова донесся голос миссис Блосс.
— А если бы я поверила, — с угрозой добавила хозяйка, — если бы я поверила, что ему помогает мистер Тибс…
— Валет бит! — заметил мистер Гоблер.
— О, — вкрадчиво сказал Ивенсон (он любил делать гадости), — я искренне надеюсь, что мистер Тибс тут ни при чем. Он всегда казался мне таким безобидным.
— И мне тоже! — зарыдала низенькая миссис Тибс, проливая слезы как из лейки.
— Ш-ш! Ш-ш! Ради бога… миссис Тибс… подумайте… все заметят… ради бога, успокойтесь, — шептал Джон Ивенсон, боясь, что его план сорвется. — Мы самым тщательным образом разберемся в этом деле, и я буду счастлив вам помочь.
Миссис Тибс поблагодарила его чуть слышным голосом.
— Когда вы придете к заключению, что все в доме уснули, — высокопарно сказал Ивенсон, — и если вы, не зажигая свечи, встретитесь со мной у лестничного окна перед дверью моей спальни, я думаю, нам удастся выяснить, кто же эти лица, и затем вы сможете принять меры, какие сочтете нужными.
Убедить миссис Тибс не представляло большого труда; ее любопытство было задето, ревность разбужена, и собеседники скоро условились обо всем. Миссис Тибс взялась за свое шитье, а Джон Ивенсон, засунув руки в карманы, начал ходить по комнате, как будто ничего не произошло. Партия в криббедж окончилась, и завязался общий разговор.
— Ну, мистер О'Блири, — сказал музыкальный волчок, поворачиваясь на своей оси, — как вам понравился в тот вечер Воксхолл?
— Очень недурно, — ответил Орсон, которого сад привел в совершенный восторг.
— Приходилось ли вам видеть что-нибудь равное представлению капитана Росса[7]? А?
— Нет, — ответил патриот с обычной своей оговоркой, — нигде не приходилось, кроме Дублина.
— Я встретил там графа де Канки и капитана Фицтомпсона, — сказал Уисботл, — они были восхищены.
— В таком случае представление несомненно великолепно, — огрызнулся Ивенсон.
— Мне особенно понравилось, как начучелены белые медведи, — заметила миссис Блосс. — В ихних мохнатых белых шкурах они точь-в-точь полярные медведи, правда, мистер Ивенсон?
— Я бы скорее сказал, что они похожи на кондуктора омнибуса, вставшего на четвереньки, — ответил брюзга.
— Я был бы весьма доволен нашим посещением Воксхолла, — простонал Гоблер, — если бы я не схватил там страшную простуду, после чего мои боли ужасно усилились. Мне пришлось принять несколько ванн, прежде чем я рискнул покинуть свою комнату.
— Эти ванны с душем — прелестная вещь! — воскликнул Уисботл.
— Превосходная! — сказал Томкинс.
— Восхитительная, — поддакнул О'Блири (он однажды видел такую ванну перед мастерской жестянщика).
— Отвратительные аппараты! — возразил Ивенсон, чья неприязнь распространялась почти на все предметы как одушевленные, так и неодушевленные.
— Отвратительные, мистер Ивенсон? — в страшном негодовании переспросил Гоблер. — Отвратительные! Подумайте, какую пользу они приносят, вспомните, сколько жизней они спасли, вызывая испарину!
— Что верно, то верно, — проворчал Джон Ивенсон, переставая мерить шагами крупные квадраты ковра. — Я был таким ослом, что однажды позволил установить такую штуку у себя в спальне. Черт возьми! Чтобы полностью излечить меня, хватило одного раза, — даже полгода спустя, стоило мне увидеть ее, как я весь покрывался испариной.
Это заявление было встречено легким смехом, который еще не утих, когда появился Джеймс, неся поднос, нагруженный остатками барашка, дебютировавшего еще за обедом, а также хлебом, сыром, кружочками масла среди леса петрушки, целым маринованным грецким орехом и третью другого, и прочим. Мальчик исчез и снова вернулся с другим подносом, на котором стояли стаканы и кувшины горячей и холодной воды. Джентльмены принесли свои бутылки; горничная поставила под карточный столик разнообразные подсвечники накладного серебра, и слуги удалились на покой.
Жильцы пододвинули стулья к столу, и разговор вошел в обычное русло. Джон Ивенсон, никогда не ужинавший, развалился на диване и развлекался тем, что противоречил всем и каждому. О'Блири старался наесться до отвала, отчего в груди миссис Тибс нарастало справедливое негодование; мистер Гоблер и миссис Блосс с большой нежностью обсуждали лечение пилюлями и другие невинные забавы; а между Томкинсом и Уисботлом «завязался спор» — другими словами, они старались перекричать друг друга, причем каждый льстил себя надеждой, что его доводы неопровержимы, и оба имели самое смутное представление о предмете своего спора. Часа два спустя жильцы и медные подсвечники попарно разошлись по своим спальням. Джон Ивенсон стянул сапоги, запер дверь и приготовился ждать, пока мистер Гоблер не удалится к себе. Последний всегда засиживался в гостиной на час дольше остальных, принимал лекарства и стонал.
7