Начинающая подсыхать шерсть лисси сверкала всеми оттенками червонного золота. И даже с закрытыми глазами Ланх'атт видел, как все сильнее и жарче разгорается солнечное пламя её несломленного гордого духа.
Вот он — самый достойный из врагов, в поединке с которым не зазорно пролить кровь. Никто так не угоден Богине, как темный эльф, погибший от клыков или парных клинков лисси.
Ланх'атт удобно расположился в кресле и улыбнулся собственным воспоминаниям. Пред его мысленным взором вставали неисчислимые рати Темных и Светлых. Облако светлоэльфийских стрел заслоняет солнце, ревут в боевом неистовстве орки-берсерки, грохочут барабаны гномов, и земля содрогается под копытами конницы… Богиня ликовала в те дни, собирая самые щедрые и почетные жертвы. То были славные битвы. Могучие воины Света и Тьмы уходили из жизни в славе и доблести. Ибо только достойный враг дарует чистую смерть.
Джен'нон добыл не только парного мяса, но и свежего молока. И не задавал вопросов. Только Владычица в праве спрашивать с таэн'исc'карра — Первого Воина. Лишь пред ней он в ответе за всё.
Кому-то это может показаться странным, но оборотни очень редко едят в зверином облике. Нет, вгрызаться после славной охоты в сочный кусок еще теплого мяса — это почти ритуал, но вот до того, чтобы жрать, подобно собаке, из миски, истинная лисси не опустится никогда. Как бы сильно ни подводило живот от голода у истинной лисси, и какими бы запахами ни дразнила еда. Наверное, т?хесс этого не знал, а, может, хотел еще сильнее унизить пленницу? Нет, принудительное купание в бассейне было не только необходимо, но еще и приятно, а в перетаскивании за шкирку она виновата сама, но… но… За кого он ее принимает?
Яххи лежала, подставив бока косо падающим закатным лучам, и искоса поглядывала на своего… спасителя? Нет, это вряд ли. Чтоб темный эльф спас лисси по доброте душевной? Тогда — хозяина? Это слово не понравилось Яххи настолько, что она даже нос сморщила. Ну, уж нет! Чего он хочет? Зачем вытащил ее из клетки и возится теперь с ней?
"Жертвоприношение", — подумала Яххи, — "Ну, конечно. Ладно, темный, может, тебе и представится случай испытать на своей шкуре клыки лисси!"
Гордые мысли прервал очередной вопль исстрадавшегося желудка. Тело, в бешеном темпе восстанавливающее повреждения, требовало свое. Яххи кинула еще один косой взгляд на т?хесс. Темный удобно откинулся в кресле и закрыл глаза, чуть улыбаясь чему-то. Что за злобные мысли бродят в его голове, а? Впрочем, сейчас от него не исходило угрозы, вернее — угроза оставалась всегда, она облекала его как вторая кожа, но направлена она была не на нее.
Ну, ладно. Поесть необходимо, и эта пища выглядит…. У Яххи даже в глазах потемнело от почти неконтролируемого желания — вскочить, наброситься на сочащийся дивным запахом кусок парного мяса, вонзить в него благополучно отращенные клыки… Нет, так нельзя. Пища добыта не на охоте, к тому же, эта пища — из рук врага. Пусть темный не думает, что лисси незнакомо достоинство!
— Отчего ты не ешь? Я не собираюсь травить тебя, лисси, — т?хесс произнес это, не открывая глаз.
"Вот и славно, что ты не смотришь", — подумала Яххи, подбирая под себя лапы и собираясь с силами, чтоб совершить изменение, — "Следишь, конечно, но ведь и я не собираюсь с тобой драться. Сейчас не собираюсь".
Возвращение в двуногий облик прошло болезненно и не так быстро, как обычно — оно и понятно, силенок-то почти нет. Яххи, все еще стоя на четвереньках, потрясла головой, избавляясь от звона в ушах, и неловко перевалилась на зад. Подтянула колени к груди, положила подбородок сверху — и заявила со всей наглостью и вызовом, на которые была способна:
— Я не животное, т?хесс. Если тебе некого кормить из миски, заведи собаку!
— О! — ухмыльнулся темный эльф, — Да ты умеешь говорить, и так вызывающе к тому же! Ешь, иначе ты сейчас снова свалишься на пол, лисси.
Еще одно приглашение Яххи не требовалось — ее и так уже трясло от голода. Лисси, не вставая с пола, дотянулась до плошки с молоком. Рука дрожала так, что она едва не расплескала половину. Первое питье за столько времени, не считая той воды, что она наглоталась в бассейне! Она выпила все до капли, не отрываясь, и всерьез задумалась, а не вылизать ли плошку? Желудок снова заурчал. Яххи тихонько фыркнула, сообразив, как отреагирует ее измученное брюшко на целую миску успевшего чуть подкиснуть молока. Довольно прижмурилась, слизнула последнюю капельку с краешка плошки — и потянулась за мясом. Даже в двуногом обличье оборотни не пренебрегают сырым мясом, искренне считая его лучшей едой. Острые коготки лисси разделывали кусок вырезки не хуже ножа и вилки, а на качество и остроту зубов оборотни никогда не жаловались — ни в зверином облике, ни в двуногом.