— Ах, только глядя на наших детей, я могу представить, насколько мы постарели…
А гости все шли и шли. И все они бросались к Альке, будто никогда не видели, вручали игрушки, кульки с конфетами, плитки шоколада, а потом хватали его, гладили, поднимали, подбрасывали к потолку и целовали, целовали…
Алька совсем разволновался от ласк и подарков. Он льнул к каждому, полный самой горячей любви. Все эти люди, которые собрались сегодня к нему на праздник, были, конечно, самыми добрыми, самыми лучшими. Он рассказывал им про то, как нашел в саду под кустом маленькое гнездышко с голубенькими яичками, как охранял его, чтобы никто не разорил, про то, как они с Коськой лазили на чердак и увидели там черную ушастую летучую мышь и нисколько не испугались, потому что Коська вообще никого и ничего не боится.
Гости слушали Альку, улыбались и ахали удивленно. А он, воодушевленный вниманием, собрался уже показать свою ракетную установку и рассказать, как они с Коськой метко били ракетами Катькин кораблик, да вдруг, словно выстрел, хлопнула вылетевшая из бутылки пробка.
И всё мгновенно переменилось. Люди сразу встали, заходили, задвигали стульями, оживленно заговорили о чем-то своем.
Алька остался один на диване. Он растерянно смотрел на поднявшуюся суматоху, не понимая, что случилось. Он соскочил с дивана, забегал от одного к другому, просительно повторяя:
— А еще что я скажу…
Но его уже никто не слушал. Выстрел бутылки словно убил у всех интерес и к его рассказам, и к нему самому.
Пухлая и мягкая тетя Рая, когда Алька пробрался к ней, протиснувшись между стульями, тихо и решительно сказала:
— Не балуй, Алик. Нехорошо. Да и платье мне изомнешь.
Алька перешел к тете Нюше. Но тетя Нюша подтолкнула его твердым и острым пальцем в спину.
— Иди, иди, крошка. Не мешай нам.
Даже Иван Петрович не обратил никакого внимания на Альку: он с тяжелым сопением грыз куриную ногу.
Алька расстроился и, едва сдерживая слезы, пошел на кухню. Он, может быть, и расплакался бы от обиды, да дверь открылась, и на пороге появились Коська и Катька. Они теперь были немного почище: наверное, умылись из колонки, однако у Коськи по-прежнему чернели комочки грязи на ушах и волосах.
— Пришли вот, — сказал Коська очень важно. — В гости.
— Пришли, — повторила Катька, осматриваясь вокруг удивленными глазами.
— Мы тебе вот что подарим, — и Коська разжал кулак.
На ладошке лежал видавший виды складешок в форме туфли. Алька затрепетал весь: ничего на свете он так не желал иметь, как этот Коськин ножик. Сколько раз Алька выпрашивал его у Коськи, сколько раз пытался выменять на что угодно, но тот и слушать не хотел. А сейчас вот взял и подарил…
— Эх, спасибо, Коська! Вот уж спасибо!.. Идемте в комнату, там уже едят.
Они вошли. Мама обернулась и замерла в изумлении, забыв откусить хлеб, который она поднесла ко рту.
— Эт-то еще что такое?
Алька сказал гордо и радостно:
— В гости ко мне пришли. Коська и Катька. Я их тоже пригласил. Они мне вот что подарили, — и он показал ножик.
Гости засмеялись, а мама покачала головой.
— Идемте-ка на кухню, гости дорогие.
Она достала из буфета несколько конфет, дала Коське и Катьке.
— А теперь ступайте.
— Куда? — не понял Коська.
— На улицу. Домой. Куда хотите.
— А ваш Алик позвал нас.
Катька тихонько подтвердила:
— Позвал…
Мама нахмурилась.
— Идите, идите, дети. Нам некогда. Нас ждут гости.
Алька умоляюще сложил руки.
— Пусть они с нами… Пусть, а?.. Мам?..
Мама прикрикнула:
— Иди займись своими игрушками и не выдумывай глупостей. Ступайте, ступайте, ребятки. Вы нам мешаете.
У Альки мелко затряслись губы.
— Пусть они с нами… Пусть…
Мама сердито дернула Альку за руку.
— Перестань. Сейчас же!
Коська тяжело вздохнул и пошагал к двери. За ним, оглядываясь, пошла и Катька. А Алька продолжал упрашивать маму:
— Мам, пусть… Хоть немножко, а?..
Он упрашивал, а по щекам катились частые и крупные слезы.
В гостиной играла музыка, кто-то пел, кто-то хохотал, кто-то тяжело топал по полу. Дверь оттуда вдруг отворилась, и вышел папа, держа раздавленную ракетную установку.
— Вот беда, — сказал он виновато, — Иван Петрович наступил нечаянно… Плясал и наступил…
А Алька плакал и смотрел в окно: там по дорожке, держась за руки, медленно уходили Коська и Катька…
1971 г.
Грызунок
Валька стоял на самом носу теплохода, когда на излучине реки показалась Сосновка. Еще издали он увидел на пустом причале тетю Груню. Она, в белой косынке, в длинном темном платье с цветастым передником, прикрыв ладонью глаза, смотрела на теплоход. Валька, словно ветряк крыльями, замахал руками. Тетя Груня увидела, забегала вдруг по краю причала, будто выискивая место поудобней, чтобы прыгнуть в воду и плыть навстречу.