- Лейтенант!!! - взвыл начальник штаба, чувствуя, что от возмущения у него перехватывает горло.
- Вот я и говорю, - участливо продолжал Веня, удивленно наблюдая, как у дяденьки багровеет лицо и выкатываются глаза. - Как вы в такой жаре живете, это же не возможно. В автобусе ехал тоже такая духотища, и почему ученые до сих пор тропическую форму не придумали. А может она и есть, просто нам не выдают, как считаете?
Злобнотворский судорожно сглотнул, пытаясь проглотить застрявший в горле комок яростного возмущения, и вдруг его качнуло, лейтенант поплыл перед глазами. Далеко и глухо как сквозь вату донеслось:
- В такую жару немудрено и тепловой удар получить. Вы бы тоже расстегнули рубашечку, да и галстук, наверное, на шею давит.
Начальник штаба еще попытался отмахнуться от тянущихся к его галстуку лейтенантских рук, но тут земля под ногами неожиданно вздыбилась как норовистый конь и прыгнула к полковничьему лицу. Последним, что увидел Злобнотворский, был Микки Маус злорадно подмигнувший с лейтенантской груди.
В госпитале военные медики констатировали тепловой удар, спровоцированный жарой, нервным истощением и неожиданным стрессом.
После такого громкого прибытия Веня заслужил почетное прозвище Антиполковник.
***
Кадровик полигона изрядно помучился, подыскивая для Вени должность. Начальники научных отделов, все полковники, между прочим, от такого сомнительного приобретения отказались на отрез. В солдатские подразделения отправлять подобного кадра было по меньшей мере глупо. Закрытая для посторонних высшая каста работников тыла лишь презрительно пожала плечами и не захотела принять в свои ряды новоявленного защитника Отечества. Наконец после долгих уговоров и нескольких литров спирта, Веню пригрела служба РАВ (служба ракетно-артиллерийского вооружения). Должность начальника отделения хранения, на которую определили Веню, тяжелой и напряжной никак не назовешь. Есть здоровенный металлический ангар, в нем широкий центральный проход, а по бокам стеллажи со всякой всячиной. Вот собственно и все. Сидишь целый день в ангаре, принесли накладную, выдал то, что в ней написано, остальное время свободен, обезьяна справится.
Но двухгадюшник Веня в отличие от обезьяны имел беспокойный пытливый ум, который не позволял ему целыми днями пребывать в пошлой праздности, а настойчиво требовал постоянного притока новых знаний, событий и впечатлений. На вопрос, как ему вообще в голову пришла такая идея, Веня впоследствии отвечал одной сакраментальной фразой: "А чо? Я же только поглядеть хотел чего у него внутри..." У него, это у движка от ПТУРСа (противотанковый реактивный снаряд). Этот движок представляет из себя большую металлическую трубу зеленого цвета набитую твердым ракетным топливом. До появления Вени на складе он пролежал там уже несколько лет и никому не был нужен, и все было хорошо. Но обстоятельства изменились, и в недобрый час движок попался на глаза двухгадюшнику. Два дня Веня решался, ходил вокруг зеленой трубы и облизывался, останавливало соображение, что эта штука может вдруг кому-нибудь понадобится. Но любопытство настойчиво зудело внутри, побуждая к действию, и вот на третий день наш герой не выдержал. Обстоятельства располагали - на складе он остался в полном одиночестве, и прибытия нежелательных свидетелей тоже не ожидалось. Повертев вожделенную штуковину в руках, Веня принял решение для начала распилить ее по полам ножовкой для металла. Для пущего удобства штуковина была зажата в тиски на огромном столярном верстаке. Веня с решительным видом и ножовкой в руке приступил к эксперименту. "Ширк, ширк" - мерно скребла ножовка в руках двухгадюшника, Веня что-то напевал себе под нос ей в такт, металл мало-помалу поддавался его усилиям. И вдруг штуковина в тисках зашипела на лейтенанта как рассерженная кошка, и из нее повалил дым. Как и следовало ожидать, нагретый Вениными стараниями топливный заряд воспламенился и движок запустился.
Приехавший на склад сдавать гильзы от снарядов "Тунгуски" прапорщик, потом долго еще заикался. Едва он открыл массивную входную дверь ангара, его глазам представилась картина из американских фильмов ужасов. По центральному проходу огромными скачками, таких не постыдился бы и гепард, выпучив глаза, несся двухгадюшник Веня, а за ним исходя дымом и пламенем с ужасным грохотом скакал внезапно оживший столярный верстак. Прапорщика эта картина настолько впечатлила, что, придя домой, он рассказал жене: "Такую жуть видел лишь раз! В детстве, в книжке про Мойдодыра. Но живой верстак гораздо круче говорящего умывальника".