Мишель замерла на месте, не находя в себе сил сдержать слезы. Они покатились у нее по щекам, будучи определенно солеными на вкус, если попробовать. Мишель во все глаза смотрела на женщину, гадая, что же надо чувствовать внутри, чтобы грубить первому попавшемуся под руку человеку, который к тому же совершенно доброжелательно к тебе настроен. Отшатнувшись от женщины, Мишель вышла из магазина на улицу. Холодный ветер ласково порхнул ей в лицо, и она немного успокоилась.
– Печенье, – пробормотала она и огляделась.
В Болотах был только один небольшой магазинчик. Мишель пошла на вокзал, села в первый попавшийся поезд и отправилась на поиски печенья. Когда она не вернулась домой в десять вечера, Бобби забеспокоился. А в двенадцать стал атаковать ее мобильник звонками. Наконец, Мишель взяла трубку. Бобби слышал шум поезда, а еще слышал, как кто-то играл на гитаре и довольно сносно пел.
– Мишель, ты где? – взволнованно спросил он.
– Ээээ… Сложно сказать, где-то между Бауэрсдорф и Вилльмерсдорф, – ответила Мишель.
Голос ее звучал уверенно, чуть насмешливо как всегда и ласково. Скорее всего, с ней было все в порядке.
– Ты в поезде? – догадался он.
– Еще в каком! В самом настоящем поезде! – подтвердила Мишель.
– Что ты там делаешь? – спросил Бобби и сглотнул. Если Мишель, ни с того ни с сего, была в поезде, значит что-то случилось.
– Еду за печеньем для тебя и Адрианы, – последовал ответ.
– Мы уже попили чаю перед сном, можем обойтись и без печенья.
– Не говори мне этого! – запротестовала Мишель. – Не говори! Скажите, что очень ждете меня дома вместе с печеньем.
Шум в трубке затих и Бобби расслышал название станции, произнесенное машинистом.
– Почему ты не выходишь? – спросил он упавшим голосом.
– Мы с Хавьером поем песни. Он удивительно играет на гитаре. Я так люблю гитару, ты же знаешь.
– Мишель, Рюдерсдорф – это же сотня километров от Западных Болот.
– Будем надеяться, здесь есть печенье.
– Мы очень тебя ждем, – проговорил Бобби в уже умерший телефон. Мишель повесила трубку.
– Где она? – спросила Адриана, наматывая прядь своих каштановых волос на палец.
– В Рюдерсдорфе, – ответил он потухшим голосом.
Утром Мишель вернулась. Она стояла перед дверью, мокрая насквозь, ее трясло, зуб на зуб не попадал. В руках у нее была оранжевая пачка любимого печенья Адрианы с корицей. Когда Бобби в ответ на ее звонок открыл дверь и увидел ее перед собой, он несколько мгновений совершенно не мог прийти в себя.
– Ты мокрая, – наконец, сказал он.
– Абсолютно, – согласилась с ним Мишель, делая несмелый шаг в холл. На полу тут же образовалась грязная и несколько вонючая лужица.
Бобби выглянул на улицу, посмотрел на небо, но не увидел там ни капли дождя.
– Где ты нашла столько воды? – спросил он.
– А она бы сейчас стала несильно ругаться, стащила бы с меня одежду, затолкала бы в горячую ванну, – только и ответила ему Мишель, опустив голову, с волос тоже изрядно капало.
– Ты каждый раз будешь топиться?- спросил Бобби, встряхивая ее за плечи.
– Четыре года уже, Бобби, – прошептала она, и волна дрожи пробежала по ее телу.
Бобби подозрительно понюхал свои ладони, которыми только что держал ее за плечи.
– Болота? Что ты там делала?
– Не изображай из себя нормального, – огрызнулась Мишель и прошла в дом, снимая по ходу одежду, так что в душ она вошла уже в подобающем виде – голой.
– Что это? – спросила Адриана, показавшись из своей комнаты и кивая на разбросанные по лестнице пальто, платье и колготки. Мокрые и оттого одинаково темные.
– Мишель вернулась, – сообщил ей Бобби.
– Она в душе?
– Да, – ответил Бобби и проводил Адриану заинтересованным взглядом до двери ванной комнаты. – Платье можешь оставить на ступеньках, – крикнул он ей вдогонку. – В нашем доме сегодня принято именно так.
Днем Мишель захотела порисовать. Она разместилась в своей мастерской наверху и не появлялась несколько часов. В конце концов, Ариадна не выдержала, взяла поднос с двумя чашками горячего какао и поднялась к ней.
– Что случилось? – спросила она, садясь на диван перед мольбертом и бережно ставя поднос себе на колени.
– Не помню, – ответила Мишель.
– Да не тогда, – раздраженно отмахнулась Адриана. – Что случилось сейчас?
– Ты принесла мне какао! Его светло-коричневый цвет очень подходит к твоему бежевому платью.