Как вымерло всё.
Ей от меня, в общем-то, ничего не нужно. Ну, почти ничего. Она может прекрасно обойтись и без меня, и без этого всего вообще: вокруг полно людей помоложе и посильнее. Просто почему-то она однажды предложила себя, потом — почему бы и нет? — ещё раз, а теперь наши отношения нас просто устраивают. Особенно сейчас.
Понятия не имею, знают ли домашние о нашей связи. Если и знают, предпочитают не вмешиваться. Но иногда дают мне понять, что обо всём осведомлены, или хотя бы догадываются. Чёрт бы их взял вместе со всеми их догадками.
Хотя нет, в последнее время я ничего такого не припоминаю.
Вообще, куда они все делись, эти домашние? Была какая-то девочка с аллергическим румянцем, как же её звали? Кажется, просто внучка. Внучка-жучка. Была ведь какая-то жучка… Да, маленькая такая собачка, её завёла та женщина с фруктами… Она её, конечно, загрызла. Может быть, от ревности? Нет, это же смешно, собачка была совсем маленькая. Тем более, я же не извращенец, ко всякому такому меня никогда не тянуло… (Она — это другое дело.)
Кстати, к женщинам Она никогда не ревновала.
Я не уверен, что Она мне верна, но мне хотелось бы так думать. Хотя, конечно, нет. Если бы Она была только со мной, я бы не дожил до этих лет.
Она меня бережёт, хотя мне это неприятно.
Её нет.
Ба! Ну конечно, вот куда девалась внучка — уехала в Америку с этим смешным парнем, не помню кто он по профессии, вроде бы какой-то химик, или биохимик, не помню. Меня даже пригласили на свадьбу, но в тот день у меня было свидание с Ней, я же не могу пропустить свидания.
Если Она когда-нибудь не придёт, это будет значить, что я скоро умру. Ей всё-таки кое-что нужно… эта, как её, жизненная энергия. Сейчас у меня почти ничего не осталось, и она дала мне понять, что последнее она не возьмёт. Я хотел бы умереть на Ней, но Она считает, что это плохая смерть. Я ей верю: в конце концов, Она больше нашего знает о том свете…
Её нет. Ну что ж, теперь всё понятно.
В общем-то, у меня была хорошая жизнь.
По крайней мере, у меня была хорошая подруга.
Архив
Посвящается Хорхе Луису Борхесу
Вопреки всем известным доселе свидетельствам, Архив вовсе не велик: пять полок, в углу табуретка, на которой оставили картоны с документами, увязанные вчетверо. Те же картоны лежат плашмя на длинных полках; верхняя полка почти пуста. Я потянулся к ней за какой-то папкой, и та тронулась и упала вниз, медленно перевернувшись в падении.
Наклонившись к ней, я отворил обложку. Между калек там лежали, засушенные, красные кленовые листья.
Такие же листья были на полу, их нанесло ветром незнамо когда, и они так и остались.
— Здесь давно не мели, — библиотекарь показал в угол, там был медный совок, от времени совсем тёмный. — Ты будешь вынимать папки, а я посмотрю. Но только там ничего твоего нет.
Но он не стал развязывать картоны, какие я совал ему с полок, только смотрел названия и возвращал обратно мне.
— Смотри, вот это — на гибель человечества, — он дал тонкий картон, там почти ничего не было, кажется, разве что пять-шесть бумажек.
— А что, разве люди погибли? — я поставил картон на место.
— Да, ещё давно. Они погибли, и теперь всё по-другому. Не то чтобы лучше, но всё-таки — по-другому, как мы и надеялись. Люди погибли, но стали умнее.
— И больше человечества не было?
— Нет. Теперь только иногда, очень редко, человек появляется на земле. Целые эпохи проходят без него. Мы теперь предпочитаем не быть, это куда лучше.
— Кого же вы оставили здесь?
— Мы оставляли только тех, кто чего-то хотел. Кто хотел жить. Птиц, мышей. Или, например, Единое. Оно ничего не создало. Оно размахнулось выше всех галактик, но не сотворило ни одной галактики. Оно создать хотело множество звёзд, но не создало ни одной. Только дыхание! Только колыхание! Теперь живые существа не имеют лёгких. Везде дышит Единое, и совершенно незачем заниматься этим самому. И оно же создаёт ветер, который дует по всей Земле, пробираясь во все щели, и от него беременеют звери в лесах.
— А как же всё-таки люди?
— Ну, люди… В нужные времена люди мы выходим из лесов, прибираемся, украшаем землю. Иногда остаёмся жить. Редко бывают два-три поколения. Иногда находим какие-то жилища, каменные дома, колодцы. Как-то, в общем, существуем.