Так говорили немногие, по большей части легкомысленная молодёжь.
Но их строго останавливали старшие:
— Для бедной девушки, как она, конечно, счастье!
Семья Жако…
— А, известные железнодорожники! — с уважением говорили окрестные крестьяне.
Жако — самая зажиточная семья в округе. У них великолепный дом около самого полотна железной дороги.
Железнодорожная компания предлагала им переехать подальше и даже согласна была купить для них небольшую ферму.
Но глава семьи, Жако, с достоинством отвечал:
— У всякой семьи есть свои предания! Мы остаёмся здесь, где жил наш отец. Здесь умер он, — здесь покоятся части наших тел!
У Жако десяток лошадей, молочная ферма, 200 овец, целое стадо свиней. Они выкармливают для продажи пулярок. У них хороший виноградник, Жако дают деньги взаймы и берут хорошие проценты.
— Семья, каких мало! — говорит сам префект. — Жако знают все.
Семья Жако состоит из пяти человек: старик Жако, супруга Жако и трое сыновей. У них у всех пять ног и пять рук.
— О, Жако тонко знают свои дела! — говорят про них с завистью крестьяне.
— Они идут прямым путём к богатству!
— Вы увидите, что их внуки будут ходить на двух ногах и есть обеими руками.
Начало благосостоянию семьи Жако положил отец стариков, Франсуа.
Портрет этого «истинного родоначальника фамилии» красуется в парадной комнате дома Жако. Его писал один художник из Парижа, высаженный за неимение билета на ближайшей станции и никогда не видавший покойника. На портрете изображён Мак-Магон с благороднейшим выражением лица. Этим портретом очень гордятся.
— Таков был папаша.
— Жизнь его являет очень поучительный пример! — говорит старик Жако.
Он был страшнейшим пьяницей.
— Он не только не увеличил того, что ему досталось, но истратил и то, что было! — с грустью вспоминают про «родоначальника фамилии».
В пьянстве он не знал границ и меры.
Такого пьяницы ещё не бывало!
— Он продал за пятьдесят франков корову, стоившую двести! — со слезами вспоминает старуха Жако.
— Да! И пропил эти деньги! — подтверждает старик Жако, рассказывая поучительную историю своего отца. — За пятьдесят франков корову, которая стоила по меньшей мере, — по меньшей мере двести!
Сорок два года семья не может забыть о корове. Память о ней живёт в третьем поколении.
— Но, — тут голос старика Жако звучит торжественно, — своей смертью он искупил всё! Он жил, как великий грешник, и умер, как дай Бог умереть всякому христианину! Осчастливив своих детей!
Однажды старик Франсуа, по обыкновению пьяный как стелька, переходил через рельсы, как вдруг из-за крутого поворота вылетел курьерский поезд, шедший из Лиона.
Свист, отчаянный крик, — и на полотне, когда пронёсся поезд, лежали две половинки старика Франсуа.
— Он был разрезан изумительно! Вдоль и пополам! Хоть на весах свешайте! Две совершенно равные половинки! Как апельсин! Даже голова разрезана пополам! В этом нельзя было не видеть знамения!
За задавленного старика железнодорожная компания должна была заплатить десять тысяч франков.
И старик Жако — тогда ещё молодой человек — сказал своей жене:
— Старуха, надо быть неверующим, чтоб не видеть в этом особого указания! Старуха, ты видишь перст?
Старуха Жако — тогда ещё молодая женщина — затряслась от благоговения и прошептала;
— Вижу!
— Старуха, такие чудеса встречаются только в описаниях жизни святых. Всю жизнь человек жил великим грешником, а умер праведником! Десять тысяч франков! Старуха, нам указан путь к благосостоянию нашей семьи.
И через неделю из-под колёс вечернего курьерского поезда раздался страшный вопль.
Madame Жако кувыркалась в крови без левой ноги.
«Случившийся» неподалёку Жако бросился в деревню за фельдшером, тот сделал перевязку.
И железнодорожная компания без особых споров заплатила Жако за отрезанную ногу восемь тысяч франков.
— Мы заплатили бы больше, но ведь, согласитесь, с потерей одной, — всего одной ноги, — madame не потеряла полной способности к труду!
Левая нога madame Жако была погребена в саду.
Через четыре месяца madame Жако выздоровела и очень быстро ходила на деревяшке.
А через четыре месяца и пять дней после несчастного случая с madame Жако по проходе вечернего курьерского поезда на полотне валялся в крови, без правой ноги, monsieur Жако, крича и проклиная железную дорогу:
— Которая только и делает, что давит людей, не давая даже предупредительных свистков, что совсем не по правилам!
«Случившаяся» точно так же поблизости madame Жако сбегала за фельдшером. Фельдшер сделал перевязку.