- Ну как, ты успел на утренний рейс? - как-то просто и буднично спросила она, не оборачиваясь.
- Выходит, так, - тем же тоном отозвался он, усаживаясь рядом. - Ты уж извини... - начал он после долгой паузы. - Наверное, сразу тебе надо было сказать, что компания, в которой я работаю, она наша, здешняя. Да и сам я - местный житель.
- Ты здорово говоришь по-английски, почти без акцента, - сказала она, покусывая сочную травинку. - Хотя, конечно, если долго жить в языковой среде... Это твой катер?
- Да. Люблю реку. Собственно, я тут вырос, на реке. У меня дед был старый большевик. Это ведь их когда-то был поселок, бойцов старой гвардии, - он опустил свою ладонь на ее пригревшуюся на коленке руку. - Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Его участок оказался совсем неподалеку от мыса. За основательным забором - двухэтажный дом со скошенной крышей, отдаленно напоминающий альпийское шале.
- Ой! - придавила она ладошкой невольно вырвавшийся возглас и побежала по гаревой дорожке к крыльцу, возле которого вырастала зеленая свечка можжевельника. Она обошла куст, присела на корточки, усмехнулась: судя по рыхлой земле у основания дерева, высадили его совсем недавно.
Она осторожно раздвинула мягкую хвою.
- Никто пока тут не поселился, - тихо сказала она.
- Но может быть со временем... - сказал он, приблизившись сзади и опуская руку на ее плечо. - Прилетит какая-нибудь маленькая птица, совьет гнездо. Надо просто подождать. Мы ведь подождем?
- Конечно, подождем, - улыбнулась она, чувствуя, как под его тяжелой рукой она превращается в крохотный пушистый комок и вкатывается в чащу гнезда, где так спокойного и уютно лежать в мягком и теплом пуху за плотным чехлом ароматной можжевеловой хвои.