— Знаю. Но даже Макс тебя так иногда называл.
— Это он тебе подыгрывал, дурачок ты эдакий! А Люся умерла, её больше нет. Зачем тебе Люся?
Он помолчал, прежде чем задал следующий вопрос:
— Ты на меня семь лет назад на что-то обиделась?
— Да на что я могла обидеться, Войт? Просто со временем это начало раздражать, твои бесконечные полёты во сне и нежелание дать этой реальности шанс…
— Понятно… — он почувствовал, что ему не хватает воздуха.
— Повторюсь: я не обиделась. Просто устала от того, что ты бежишь от реальности и витаешь в облаках. С тех пор я не вижу снов и очень рада этому.
— То есть ты теперь совсем свободна от прошлого?
— Пошли скрытые упрёки? — она фыркнула. — Ты позвонил только для того, чтобы заставить чувствовать меня виноватой на старости лет? Да брось!
Он выронил телефон. Она услышала звук падения, позвала его по имени, но он уже пошёл в другую комнату, ничего не видя перед собой. Там Войт лёг на диван и тоже умер.
23 апреля 2020 г.
Папа, который рассказывал анекдоты
Жил был папа, который любил рассказывать своей дочери анекдоты. Причём все анекдоты были почему-то про разных маленьких девочек. Например: «Однажды девочка пришла в детский сад в розовом платье…», ну, и так далее. Пятилетняя Люся падала от смеха на диван и дрыгала ногами. Конечно, папа знал не так много анекдотов и через некоторое время стал повторяться, но Люсе всё равно было смешно, и она считала своего отца самым лучшим человеком в мире.
Когда Люсе исполнилось десять лет, папа продолжал рассказывать всё те же анекдоты. Например: «Сидит маленькая девочка в песочнице с лопаткой…», ну, и так далее. Люсе, которая ходила теперь в четвёртый класс и знала таблицу умножения, было уже не так смешно. Но она продолжала улыбаться, ведь всё-таки любила своего отца.
Когда Люсе исполнилось пятнадцать лет, папа пытался смешить её давно набившими оскомину историями. Когда папа начинал: «Маленькая девочка вернулась домой из школы и говорит маме…», ну и так далее, Люся корчила недовольное лицо и гордо удалялась в свою комнату. Теперь она считала себя самой умной в мире, отец же казался ей глупым и нелепым.
А потом папа умер. Когда это произошло, оказалось, что на самом деле он был роботом. И в нём просто сломалась какая-то маленькая деталь. Однако чинить папу не стали, а просто вынесли его на помойку.
2 июля 2019 г.
Рюмин и другие
Затмение
Эрих Атенин, как обычно, занимался переводом двустиший древнеиндийского эпоса «Махабхарата», когда в дверь позвонили. С трудом он оторвался от работы. Дверь слегка скрипнула, и в проёме показалась крупная фигура в светлой куртке. С некоторым изумлением Атенин рассматривал облик своего посетителя, который оказался его старым другом. Алексей Рюмин был выдающимся поэтом современности. Лицо Алексея было измазано чем-то чёрным, куртка была покрыта какими-то подозрительными чёрными пятнами, а в правой руке он сжимал какое-то грязное стёклышко. Однако, лицо его светилось счастьем, а глаза сияли, словно две звёздочки. Брови Атенина помимо его воли поползли вверх.
С ходу, без приветствия, поэт огорошил вопросом:
— Ты на затмение смотрел?
Атенин, голова которого всё ещё была настроена на «Махабхарату», несколько раз моргнул, возвращаясь к реальности. Спустя доли секунды мозг перестроился с санскрита на русский язык, и он осмыслил, что именно его спрашивают.
— Нет, — ответил он и смущённо улыбнулся.
Счастье Алексея померкло, глаза потускнели, руки бессильно обвисли.
— Я, наверное, один такой, — пробормотал он.
Эрих Атенин, увидев, какое разрушительное воздействие оказало одно лишь его слово, попытался исправить ситуацию:
— Да я никогда на него не смотрю…
И он действительно вспомнил, что когда было прошлое затмение, ещё в прошлом веке, он тоже сидел, уткнувшись в компьютер. Алексей, однако, не успокоился. Он горестно покачал головой и сказал:
— Всем всё равно. Всем.
— Ну что ты, наверняка почти весь город смотрел, уверяю тебя.
Лицо Алексея немного просветлело.
— А я и не знал, что оно будет, — начал вдруг рассказывать он. — Сижу, вдруг что-то темнее стало, думаю — тучка, наверное. А потом как в голову ударило, и я побежал на крышу… Еле успел.
— Есть дела поважнее затмения, — сказал Атенин, который чувствовал себя виноватым перед всеми, кто последние полчаса провёл, таращась в небо через закопчённые стёкла.