Когда она опомнилась, то увидела, что уже миновала ту, всегда оживленную улицу, где в любой час дня можно было встретить знакомых. Тогда она вдруг решила, что пойдет к мужу. И как только она это решила, ей сразу стало легко и перестало мучить сомнение. Она посмотрела на свои крохотные часики в золотом браслете. Было без десяти минут пять.
"Может быть, я его еще застану", — подумала она, и ей страстно захотелось непременно застать его и увидеть, как он от неожиданности обрадуется.
"Я ему скажу, что-то очень приятное, — мечтала она. — Он славный, он хороший, и я счастливейшая женщина".
Это было как раз в ту минуту, когда Петр Федорович, проезжая, увидел ее.
"Только бы застать, — с нетерпеливым волнением говорила она себе, не замечая, что вокруг нее делается, — только бы застать. Мне сейчас нужно сказать ему, что я его очень люблю, даже больше, чем он думает. Это самое важное, — не сознавая своего волнения и не давая себе отчета, почему оно теперь самое важное, продолжала она говорить себе, — ах, если бы застать!"
Она вдруг, невольно, точно ее толкнули, подняла глаза и увидела, что кто-то кланяется ей. Марья Павловна машинально кивнула головой и лишь через секунду с удивлением вспомнила, что это был художник мистик, Малинин, которого она недолюбливала.
Среди художников он был ей самый несимпатичный. Ей не нравилось его широкое, скуластое, со стрижеными усами лицо, всегда блестевшие глаза, мрачность; его голос был ей неприятен. Удивилась же она этой встрече потому, что сегодня днем без всякой причины вспомнила о нем. Если бы она на две минуты позже вышла из дому, то не встретила бы его.
— Как глупо, что я взволновалась, — стала она себя успокаивать, — это простое совпадение. Он ушел, и все кончилось. Не понимаю, однако, почему у меня такая антипатия к нему? Ведь он мне ничего плохого не сделал. И как он не похож на Медведского. Тот прелесть, хотя и дерзок и заносчив.
К мужу ей вдруг расхотелось идти, и она решила взять извозчика и поехать домой. Кстати, и пора уже. К обеду будут гости, надо успеть переодеться.
Она весело, точно от цепей освобожденная, подняла глаза, чтобы поискать извозчика, как услышала позади себя знакомый неприятный голос. Малинин, сняв мягкую черную шляпу, шел за ней и что-то говорил ей в спину.
"Что он говорит, я не понимаю, — думала она, — и зачем это?"
Он поравнялся с ней, и ее внимание невольно привлек его большой палец, отделившийся от шляпы, необыкновенно изогнутый и испачканный синей краской.
"А я не знала, что у него такой палец, и почему он краску не отмоет", — подумала она, подавая ему руку.
Они пошли рядом, он продолжал начатое, а она спрашивала себя, как отделаться от него, не причинив ему обиды?
— …Не знаю, прав я, или нет, — говорил он, — но мне почему-то всегда казалось, что я вам неприятен, и мне, уверяю вас, совестно, что я уступил своему желанию подойти к вам. — Он надел шляпу. — Но я так обрадовался единственному случаю. Выйди я из дому на две минуты позже, этот случай мне не представился бы! Тут простая арифметика, а может быть, и не арифметика, — чуть улыбнулся он… — Однако, если мое предположение верно, — спохватился он, взявшись за шляпу и опять показав палец, — то я могу сейчас же уйти.
— Да, вы правы, — хотелось ей сказать, — уйдите, вы мне неприятны, — но у нее не хватило духа, и вместо этого она легко солгала: "Бог с вами, что вы говорите!"
— Ну, спасибо, если так, — просто сказал Малинин. — Я верю, что вы не способны лицемерить, и на мой, пожалуй, неделикатный вопрос, ответили искренно. Я, видите ли, очень мнительный человек и не совсем в себе уверен, хотя я самолюбив, — другой ваш ответ привел бы меня в отчаяние, и я по заслугам был бы наказан… но это уже к делу не относится, — нахмурился он, досадуя, что говорит не то, что нужно.
Она, однако, поняла, что он хотел сказать и тоже, нахмурившись, молчала.
— Мне это ни к чему, — как бы говорила она своим видом, и теперь, кажется, можно нам сказать друг другу прощайте.
— Видите ли, — произнес Малинин, словно не замечая ее недовольства, — странность всего этого, — он не пояснил чего этого, — мне положительно необъяснима. Я еще днем знал, что встречу вас. Почему знал, не знаю, но знал твердо. Со мной, видите ли, бывали прелюбопытные случаи. Я, представьте себе, однажды вспомнил товарища, с которым, еще будучи гимназистом, расстался, следовательно лет пятнадцать тому назад. До этого дня я никогда не думал о нем, я и фамилию его забыл. Как-то утром, умывшись и держа полотенце в руках, я вдруг, а почему, Бог его знает, вспомнил его фамилию: Голянкин! Вспомнил и обрадовался. Что-то этот Голянкин теперь делает? Дошел ли до степеней известных? Вот бы встретить его! И представьте, в тот же день я встречаю Голянкина на улице. Через пятнадцать лет, как только крепко подумал о нем! Это не кажется вам чудом?