— Такой.
— Не знаю, о каком знаке вы говорите, — с легкой досадой, но и чуть заинтересованная, сказала она и удивилась тому, что мысли, лишь недавно мучившие ее, сейчас, когда она подумала о них, показались ничтожными и маленькими.
— Если вы покраснели, — объяснил он, не то шутливо, не то серьезно, — значит, почувствовали, что нравитесь мне. — Сказав это, он не мог уже остановиться. — Вы почувствовали, что я не могу оторвать глаз от вас, и что если бы можно было, я… я стал бы на колени перед вами, — как бы невольно вырвалось у него, и он сжал свои красивые руки, поразительно похожие на руки Ивана.
Опять она была в железном кругу, в который попадала помимо своей воли.
"Как не стыдно, как не стыдно! — думала она о нем. — Почему же я не могу преодолеть своей немоты, чтобы сказать ему: перестаньте, вы говорите пошлости!"
Но она не может… Она скорее перенесет какую угодно пытку, но не подаст вида, что поняла слова эти, как дурные, оскорбительные для нее. Она промолчит и не скажет, что хотела бы вместо этих слов услышать от него слова простые, человеческие… Но почему же они все-таки, несмотря на их оскорбительный смысл, приятны ей, развлекают? — Ах, но потому, — с нетерпением ответила она себе, — что годы бегут, что не нужно терять ни одного часа, что в старости никто к ней в гости не придет и не скажет того, что теперь говорит Глинский.
— Я знаю, о чем вы сейчас думаете, — сказал Константин Андреевич.
— Нет, не знаете, — ответила она и, улыбнувшись, протянула руки за книгой.
— Мужчина, — ответил Глинский, — всегда знает, о чем думает женщина. Сейчас вы вспомнили об Иване Николаевиче, которого я люблю во всем, кроме его прав на вас.
— Да, я думала о своем муже, — солгала Елена.
— Ну, вот, — почти нагло сказал он, — видите, я был прав. Теперь угадайте, что я думаю о вас?
— Не знаю, — сказала Елена.
— Боитесь сказать? — спросил он.
— Боюсь, — ответила она.
Сердце у нее вдруг быстро, быстро забилось.
— Чего? — произнес он не своим голосом и осторожно придвинул к ней кресло, на котором сидел.
"Какой странный разговор, — подумала Елена, холодея, — и я не знаю, как его оборвать".
— Скажите, скажите, — попросил Глинский, переводя дыхание… — Хотите, я за вас отвечу? Вы боитесь признаться, что угадали в моих глазах любовь к вам. Правда? Отчего же вы молчите?
"Притворюсь, что ничего не поняла", — с тихим ужасом подумала Елена и встала, сделала несколько шагов и подошла к окну. Он тоже встал и пошел за ней, шепча ей что-то в спину и неотвязно думая лишь об одном: "Она будет моей… В конце концов ты будешь моей..".
Прощались они так:
— До свидания, Елена Сергеевна, — говорил он… — На днях непременно заеду за вами и увезу вас за город. На будущей неделе в четверг праздник. Наступает весна, земля за городом покрылась травой…
— До свидания, но я не поеду.
— Опять испугались?
— Нет, не испугалась.
— Значит, поедете, уверен, что поедете. До свидания, — тут он приложился к ее руке. — В будущий четверг я у вас.
— До свидания, но в будущий четверг меня не будет дома.
— Странно, — со значительностью в голосе произнес он и подозрительно посмотрел на нее.
"Он, кажется, догадался, что я его поняла, а мне этого не хочется, — подумала она — Лучше рассею его уверенность, и он решит, что я ничего не заметила"
— Я пошутила, — выговорила она громко, — а вы и поверили… Приезжайте, непременно приезжайте.
Сказав это, она тотчас же пожалела, а когда осталась одна, то долго мучилась от своей глупости, от неумения найтись в нужную минуту. Ведь, в сущности, она ему назначила свидание, которого не хотела, о котором и не думала…
Но, в конце концов, что же дурного в том, что поедет со знакомым покататься за город? Какая катастрофа, какое мировое событие! Поедет ли она, не поедет, выслушает ли его глупости, или откажется, что изменится во вселенной и что в этом значительного?.. И все-таки, все-таки в данном ею согласии есть что-то нехорошее, и она не поедет с ним…
Вскоре пришли дети с прогулки. Она сначала страшно обрадовалась им, бросилась к Боре и стала страстно целовать его холодные розовые щечки, помогла раздеться Коле и пошла с обоими в детскую…
Коля тотчас затеял борьбу с Борисом. Потом бросил, обнял Елену и начал рассказывать длинную историю о гимназии, о товарищах, о географии… Елена с мучительным усилием заставила себя слушать и думала: "Как я холодна к детям, как мне неинтересно с ними… Отчего это? Я ведь люблю их, я страстно люблю их!.".
Коля замолчал, мама плакала… Он по-детски крепко, порывисто обнял ее и услышал, как она шепчет ему на ухо: