На потолке белые обои, а на стене голубые. Мягкие подушки, чистое постельное белье и грязное тело, лежащее на нем. Я поворачиваюсь на бок и потихоньку сползаю на пол. Тело выкручивает так сильно, что любое движение причиняет адскую боль. Лежу, прижавшись животом к прохладному паркету и чего-то жду. Что будет дальше? Не знаю.
— Зачем с постели слез?
Перед глазами пушистые домашние тапочки. Коленки. Розовый махровый халат. Усталый взгляд на красивом лице, обрамленном длинными светлыми волосами.
— Белье перепачкаю. — отвечаю я и перекатываюсь на спину. Алла опускается на коленки возле меня и поправляет мои волосы.
— Белье выстирать можно. — невесело усмехается она. — Где ты шатался?
Я вспоминаю последние кадры, увиденные на даче Карена и вздрагиваю. Видимо, мое лицо меняется, потому что Алла тревожно спрашивает:
— Что-то случилось?
Я качаю головой.
— Ничего. Аля, ты извини, что я к тебе пришел… такой…
— И все-таки, что произошло?
Я поднимаюсь, встаю на ноги… голова кружится, я шатаюсь.
— Аль, можно искупаться у тебя?
— Конечно. — Алла вскакивает и берет меня под руку. — Пойдем.
Стою в ванной комнате, прислонившись к стиральной машинке и смотрю, как Алла суетится — открывает воду, достает чистое полотенце… как в то время, когда мы были вместе. Глянцевый кафель, полка под зеркалом, уставленная флакончиками и тюбиками, шум льющейся воды — все это олицетворяет уют и спокойствие домашнего очага, а у меня вызывает новый приступ тоски. Я ведь тоже хочу так жить — в чистой ухоженой квартире, рядом с любимым человеком, не думая о том, о чем я думал последние несколько часов. Но это не для меня.
— Можешь залезать. — Алла кивает на ванну и направляется к выходу. Я хватаю ее за локоть и останавливаю.
— Алла…
— Что?
— Это самое… ты прости меня…
— За что? — удивленно смотрит она на меня. — Все нормально.
— Нет, не нормально. Может, мы больше никогда не увидимся… прости…
— Ты уезжаешь?
Или мне показалось, или в ее голосе действительно прозвучало огорчение.
— Что-то вроде этого. Аль, плейер…
— Да Бог с ним, с плейером. — машет она рукой. — Знаешь, а мне почему-то жаль, что ты уезжаешь. Удивительно, да?
Ее лицо так близко, что я чувствую запах ее волос, я почти чуствую вкус ее губ… я прижимаю ее к себе и целую, каждое мгновение боясь, что она оттолкнет меня. Но она не отталкивает, наоборот, обвивает меня руками за шею и прижимается всем телом, а через секунду сбрасывает с себя халат…
Я поднимаю ее на руки и несу в спальню. Это будет последний раз, но мне все равно. Для меня нет сейчас ни будущего, ни прошлого. Только то, что сейчас, имеет для меня значение. Только то, что здесь…
Еще разгоряченные, вспотевшие, мы лежим на куче смятых простынь и молча курим. О чем она сейчас думает, глядя в потолок? Раскаивается в минутной слабости, презирая себя и меня? Вспоминает злосчастный плейер, который она уже никогда не увидит?
Алла тушит сигарету, не выкурив половины и поворачивается ко мне.
— Вень…
Сейчас она скажет что-нибудь такое, отчего я пожалею, что пришел к ней.
— Да?
— Веня, я хочу тебе сказать… я до сих пор люблю тебя.
Алла прижимается ко мне и ее волосы разбрасываются по моей груди. Я одной рукой обнимаю ее и провожу ладонью по плечам, чувствуя себя очень глупо. Кажется, я ничего не понимаю.
— А ты? — спрашивает она. — Я понимаю, у тебя есть другая…
— Нет у меня никого! — восклицаю я. Чересчур как-то поспешно. — Я как с тобой… ни с кем больше не встречался.
— А кто та девушка, с которой ты сидел вчера на лавочке возле парка?
Я вздрагиваю. Алла видела нас с Настей вместе, но не этот факт беспокоит меня. Просто я опять возвращаюсь мыслями во вчерашний день, опять перемещаюсь в будущее и мне становится страшно.
— Веня, что с тобой?
Что с пацанами? Что с этой девочкой, которая невольно попала под такую раздачу, из которой выбраться живым — счастье?
— Веня, что случилось?!
Остался ли хоть кто-нибудь? Что мне делать? Может ли на свете хоть кто-нибудь мне помочь?
— Веня!!!
Я вскакиваю с постели; Алла со страхом смотрит на меня. Она по-прежнему думает, что Настя была моей девушкой. Я не могу, я не хочу, чтобы она так думала, но рассказать про Настю — это рассказать всё, а посвящать во всю эту грязь Аллу не хочу. Не потому, что мне не нужны лишние свидетели, просто я… кажется, я тоже ее люблю.