— Аль… — говорю я. — Аль, я не могу сейчас тебе всего рассказать, ты только поверь мне, поверь в последний раз… Настя не моя девушка, а я… я тоже тебя люблю.
Я резко поворачиваюсь и иду в прихожую. Там стоит телефон, я набираю номер, закусив губу и не надеясь на то, что мне ответят.
Бесконечно долго раздаются где-то далеко в квартире настойчивые музыкальные трели; я сжимаю трубку в руках и шепчу: «Мул, подойди к телефону, скотина! Если ты еще жив».
Трубку поднимают в самый последний момент, когда я уже собираюсь отказаться слушать длинный безнадежный сигнал.
— Алё?
— Мул? — спрашиваю я, еще не веря в происходящее.
— Алё?
— Мул, это я!
— Алё?
Понятно. Мул обдолбился и сидит у себя дома.
— Мул, это Веня! Я сейчас приеду к тебе. Мул!
Пип-пип-пип… Я кладу трубку на рычаг и поворачиваюсь. В дверном проеме спальни стоит Алла с накинутой простыней и смотрит на меня, прищурив глаза.
— Тебе надо к Мулу. — говорит она. — Зачем?
Мул для нее всегда был тем «некто», который затянул меня в наркоманскую жизнь. Она его ненавидит и сейчас эта ненависть легко читается на ее лице.
— Алла, понимаешь, мне просто…
— Ты уже с утра обкуриваешься? — она подходит ко мне вплотную. — Или ты на игле сидишь?
— Да не сижу я на игле! И нужен он мне не для этого.
— А для чего? Тебе через час на работу надо идти…
— Я уже не работаю. — бросаю я.
— Что? Почему?
И я, наплевав на последствия, рассказываю ей всё. Всё, начиная с того утра, когда я обнаружил в своей постели какую-то шлюху и кончая сегодняшним утром. Алла слушает, открыв рот, но ни разу не перебивает меня. Когда я вспоминаю, что произошло у Карена на даче, она тихо вскрикивает и прижимается ко мне. Закончив рассказ, я сажусь на корточки и утыкаю голову в колени. Алла садится рядом и обнимает меня. Так мы сидим очень долго, а потом я прошу:
— Аль, дай чего-нибудь одеть. Есть у Игоря что-нибудь ненужное?
— Веня, тебе нельзя сейчас никуда идти. Тебе надо…
— Я сам знаю, что мне надо! — резко обрываю ее я. — Я должен поехать к Мулу, чтобы выяснить, что произошло. Если Мул в порядке, то может быть, смерть Карена не связана с этим.
Как я сам хочу в это поверить. Если Карена не вернуть, то пусть хотя бы остальные будут жить. Правда… не верю я в это ни единой секунды.
— Я никуда тебя не пущу. — говорит она.
Я качаю головой.
— Мне надо поехать, пойми.
— Спроси у него по телефону. — она кладет руку на телефон, готовая сама набрать номер и спросить всё, не выходя из спасительных стен. Я и сам не хотел бы ехать, да только не получится.
— Он обдолбленый. Мне надо его в чувство привести.
— Хочешь, я поеду с тобой? — неуверенно спрашивает Алла.
Если я отвечу «да», то она поедет. Только я никогда так не отвечу.
— Нет. — говорю я.
— Веня, не езжай. Останься здесь. Плюнь на всё, пожалуйста. Я позвоню Игорю и он все выяснит без тебя. Тебя ведь ищут…
— Если меня ищут, они придут и к тебе. — отвечаю я. — Аль, мне надо.
Алла послушно кивает головой и уходит в комнату Игоря. Через несколько минут она выходит, держа в руке штаны и майку.
— Тебе великоваты они будут…
— Ничего. — я надеваю штаны и туго затягиваю пояс. Майку оставляю навыпуск, чтобы складки не так были заметны, Алла в это время достает из тумбы старые кроссовки.
Я стою, одетый, возле двери, и держу Аллу за руки. Точнее, это она меня держит, гладя пальцами мои ладони.
— Веня, ты вернись только, ладно? Ты ведь еще не искупался.
Смешной аргумент. Можно посмеяться, если бы не было так грустно.
— Конечно. Я вернусь.
Я осторожно выдергиваю руки и открываю дверь. Уже переступаю порог, когда Алла говорит мне в спину:
— Я вчера просила, чтобы ты плейер принес… я тебя просто увидеть хотела.
Еще несколько слов и я не выдержу. Останусь, действительно плюнув на всё. Поэтому я не поворачиваюсь и ничего не отвечаю, сбегая вниз по ступенькам. Гулкое эхо подъезда доносит последние слышимые мною слова:
— … буду ждать тебя!
Я выбегаю из подъезда и солнце на несколько секунд ослепляет меня.
Уже на остановке я вспоминаю, что денег у меня нет ни копейки. На всякий случай шарю в карманах штанов, но кроме какой-то мятой бумажки ничего не нахожу. А автобус уже подъехал и приглашающе открыл свои двери. Прорвемся! Я захожу в салон, битком забитым людьми, как во времена перестройки и протискиваюсь поближе к выходу. Мне выходить через одну остановку.