— Настя сказала, что ты… — я мнусь, не зная, как это сказать.
— Что я умер? — Олег смеется. — Я похож на труп?
— Да нет. — отвечаю я.
Несколько секунд мы молчим. Я смотрю на Рому, на Кота и мне становится спокойнее.
— Ну что, идем поговорим? — спрашивает Кот, с азартом боевого пса глядя на стоящих у моего подъезда людей.
— Сейчас. — произносит старик и закуривает сигарету. — Веня, а его ты помнишь?
Я даже не заметил, как он появился. Стоит возле Ромки и держит в руках ту самую сумку, с которой я его увидел в первый раз. Коренной ленинградец, член Общины бомжей Федор… не помню дальше. Рядом с ним стоит женщина с опухшим лицом в старом залатаном платье. Она курит сигарету с таким видом, будто она сейчас на каком-нибудь светском приеме, в платье от Кардена среди толпы жаждущих ее мужчин.
— Веня, привет! — машет мне рукой Федя и кивает в сторону. — Мы не одни пришли.
Смотрю туда и обалдеваю: сколько их?! Тридцать? Сорок? Оборванные, грязные, многие еле стоят на ногах, а в их глазах горят яркими огнями злость, ненависть и решимость. Сжатые кулаки, кто-то держит в руке «розочку», кто-то кирпич, кто-то палку… Мои губы сами собой расплываются в довольной ухмылке и я поворачиваюсь к своему подъезду. Твердым шагом иду к машинам, слыша за собой не менее твердую поступь всех своих новых друзей.
— Не боись, Веня, — говорит сзади меня старик, скрипя колесами инвалидного кресла. — мы им надерем задницы…
А я уже ничего не боюсь. Прохожу мимо остолбеневшего Игоря, мимо замерших пацанов… с ними разберемся попозже. До бандитов остается метра два. Я ставлю чемодан на землю и с ненавистью произношу:
— Ну что? Поговорим?…
Двор старой пятиэтажной «хрущебы» с тремя подъездами был пуст. Ни людей, ни машин, разве что одинокая «восьмерка», припарковавшаяся возле дальнего подъезда, которая была похожа на хищника, затаившегося в ожидание своей жертвы. Впрочем, аналогия ненамного отходила от действительности.
«Восьмерка» без номеров стояла возле подъезда несколько часов. Два человека, сидевшие в ней, дожидались одного парня, хотя совсем не расчитывали, что он появится. И уж совсем они не ожидали, что этот парень позвонит на свой телефон, лежащий на панели «восьмерки» и назначит здесь, возле своего дома, встречу. До самого конца они не верили, что он придет, а когда увидели его вместе с чемоданом, не поспешили бежать к нему, ограничившись лишь тем, что вышли из машины. Водитель, более старший по возрасту, внимательно посмотрел в сторону парня и закурил сигарету. Он был спокоен, в отличие от своего молодого товарища, который нервно оглядывался по сторонам, стучал кулаком по ладони и для чего-то постоянно одергивал надетую навыпуск майку.
— Прапор, ты глянь, это же тот гаденыш, что по дому от нас бегал! — воскликнул молодой.
Прапор не ответил, продолжая наблюдать за парнем с чемоданом.
— Слышь, Прапор, а он ментов не привел? — спросил молодой.
— Вряд ли. — протянул Прапор. — Да и что тебе менты?
— Ну как… — растерялся молодой. — а что тогда делать?
— Да ничего. Тебе кто важнее — менты или Каха?
Молодой вздохнул и посмотрел на парня, который почему-то остановился, не дойдя до «восьмерки» метров двадцать.
— Чего это он встал?
— Бздит, щенок.
— Так пошли к нему. — рванулся было молодой, но старший остановил его.
— Тормозни! А то спугнешь.
Некоторое время они молча наблюдали за парнем, который стоял к ним спиной, пока до них не долетели слова, произносимые им неизвестно кому.
— С кем он базарит? — нервно спросил молодой. — С ментами? Прапор, у меня месарь…
Парень протянул в пустоту руку, словно здоровался с кем-то… посмотрел в сторону, улыбнулся…
Старший отбросил в сторону сигарету и зло сказал:
— Заткнись! Какие менты? Ты что, не видишь, что он обдолбленый? Прется с халявной наркоты, сучонок. Пошли…
Но в этот момент парень повернулся к ним и пошел вперед. Двое из «восьмерки» остались на месте, наблюдая за ним. Парень подошел к ним, поставил на землю чемодан и дерзко спросил:
— Ну что? Поговорим.
— Поговорим. — ответил старший и шагнул к нему. Рука молодого скользнула под майку и нащупала рифленую рукоятку ножа, висевшего в ножнах на поясе. Ему не надо было примеряться, куда бить, у него было любимое место и удар туда был прекрасно отработан.