— А вы не хотите вернуться к своим?
Альберт снова почувствовал прилив гнева.
— К своим? — переспросил он ядовито. — А кого я должен считать своими? Мой отец был таким же белокурым, как вы. Я теперь не смог бы жить в поселке чернокожих, хотя здесь ничуть не лучше. Я уже чужой там. Я мыслю по-другому. Все мы мыслим по-другому. Мы любим мыло и чистую одежду, когда нам удается ее достать… и книги. Нам нравится ходить в кино и на футбольные матчи. Я хочу работать, иметь свой дом, жену и детей. Но вот все, что у меня есть! И вот единственно, кого я могу назвать своими, — полукровок вроде меня самого.
— Не надо говорить с такой горечью, Альберт, — упрекнула его миссис Джексон. — Это не поможет.
— Ничто не поможет! — Он выбрался из толпы и скрылся за хижинами.
— Он злится потому, что не может найти работу, а протектор[1] не разрешает Пенни Карнарвон выйти за него замуж, — пояснила Руби. — Пенни работает, она очень хорошая служанка, и хозяева не хотят терять ее. Но она любит Альберта. Она говорит, что проведет протектора.
— Она сумеет.
— Стелла-то ведь сумела.
— Еще бы!
— Стелла разбила полный поднос посуды, чтобы ее уволили, потому что она хотела выйти замуж за Боба. Но хозяйка простила ее и только вычла стоимость посуды из ее жалованья. Тогда Стелле пришлось забеременеть и начать кокетничать с хозяином, после этого протектор решил, что ей лучше выйти замуж за Боба.
— Альберт сказал, что Пенни получит скоро небольшой отпуск и что тогда, может быть, им удастся пожениться и уехать на север. Он почти уверен, что там он сможет найти себе работу на одной из скотоводческих ферм.
— Но где же Молли? — опять повела свое наступление миссис Бойд.
Смех и болтовня прекратились. Люди стояли, смущенно переминаясь с ноги на ногу и тщетно ища, что бы сказать.
— Молли?
— Да, Молли. Бессмысленно делать вид, что вы не знаете, где она. Если она прячется и не хочет возвращаться домой, это ее дело. Но я должна буду сообщить в департамент…
— Здравствуйте, миссис Бойд! — в дверях хижины позади лошадей появилась девушка в розовом бумажном платье. Она была очень хорошенькая, крепкая, спокойная, но очень бледная. Она стояла, держа в руках небольшой сверток, завернутый в грязную шаль.
— Молли! — ахнула миссис Бойд. — У тебя родился ребенок?
Девушка, улыбаясь, кивнула.
— Но ведь ты сама еще ребенок. Тебе же еще шестнадцати нет! — воскликнула миссис Бойд.
— Мне исполнилось шестнадцать месяц тому назад, — спокойно возразила Молли.
— Это неслыханно! — возмутилась миссис Бойд. — Кто отец ребенка?
Глаза Молли смеялись.
— У меня было несколько друзей в городе.
Небольшая толпа, в напряженном молчании стоявшая вокруг, вздохнула с облегчением, и кое-где послышались приглушенные смешки.
— Постыдилась бы! — гневно сказала миссис Бойд. — Я была лучшего мнения о тебе, Молли. Я думала, что ты не похожа на других девушек. Ты столько лет жила с нами, я думала, что на тебя можно положиться.
— Не сердитесь, — тихо сказала Молли. — Я ничего не могла поделать… И я люблю мою малышку.
— Когда это случилось?
— Прошлой ночью.
Миссис Бойд с изумлением посмотрела на девушку. У Молли был измученный, но вполне здоровый вид.
— Как она? — спросила миссис Бойд у старухи, которая вышла из хижины и стала позади Молли. — Может быть, мне следует привезти сюда доктора или помочь устроить Молли в больницу?
— Я никогда не чувствовала себя лучше, — сказала Молли. — Тетя Мэй позаботится обо мне.
— Вам нет нужды беспокоиться, — пробормотала старуха. — Она легко отделалась. Я бы сама отправила ее в больницу, но все случилось так быстро.
— Покажи мне ребенка, — сказала миссис Бойд и, повернув лошадь, подъехала поближе к Молли.
— Она очень маленькая и красная, — извиняющимся голосом сказала Молли, нежно приподнимая грязную шаль.
Миссис Бойд наклонилась. Она никогда не видела более безобразного представителя рода человеческого, но в маленьком сморщенном личике было что-то странно знакомое. Сесили Аллисон потянула за собой лошадь и тоже подошла посмотреть на младенца.
— Мила, не правда ли? — с механической вежливостью проговорила она. — Как вы собираетесь назвать ее?