Единственное, чего я боялся, когда выходил на улицу, когда у меня в руках была плотно упакованная сумка, а душа была полна радости — то, что ювелир уже послал две прекрасные жемчужины цвета розы, которые так впечатлили Лусию вечером, что она схватила меня за руку, когда всматривалась в витрину. Было очень трудно найти две жемчужины такого редкого и необычного цвета с такими чудесными переливами, совершенно круглой формы, абсолютно гладкие, и я считал невозможным то, что они попали в сокровищницу к другой капризной сеньоре, подобной моей жене, только богаче. И мне было бы больно от того, что это случилось, но сердце забилось, когда под чистым стеклом я увидел среди великолепных ожерелий и каскада золотых браслетов изысканный футляр из белого бархата, где загадочно сияли две розовые жемчужины, обрамленные бриллиантами.
Хотя я готовился к тому, чтобы заплатить за эту прихоть, я был ошеломлен высокой ценой, в которую ювелир оценил эти жемчужины. Все мои сбережения будут истрачены на пару зернышек, не больше горошка. Меня начали терзать сомнения — я не так хорошо разбираюсь в роскошных покупках, а что если ювелир раскроет мое невежество только спросив меня, всего лишь спросив какую-нибудь глупость, убедившись, что моя внешность — это не внешность человека, способного на покупку двух розовых жемчужин. В то время, когда я об этом размышлял, посмотрев вверх через прозрачное стекло магазина, я увидел, что по тротуару шагает, приближаясь ко мне, мой сокурсник, мой старый и лучший друг Гонзага Льоренте. Увидеть его статную фигуру и подняться позвать его было бы тем же самым, что и сказать: «Кто бы смог лучше просветить меня и дать мне совет, кто, если не элегантный Гонзага, который так сведущ в вопросах моды, так известен, к которому так хорошо относятся, каждый визит которого в наш скромный буржуазный дом — а их было с некоторого времени предостаточно — особенное проявление привязанности?
Выражая искреннее удивление, Гонзага развернулся и вошел вместе со мной в ювелирный магазин, вмешавшись таким образом. Сразу же он объявил, что является поклонником розового жемчуга, добавив, что ему известны те, кто страстно желал бы заполучить их, чтобы приобрести расположение некоторых высокопоставленных дам, два-три громких титула которых он привел. Короткими фразами он заверил меня, что цена, которую требует уплатить ювелир, не является чрезмерной в силу уникальности жемчуга. Я, как уже о том упоминал, боялся, что мне не хватит совсем немного, чтобы заплатить все. Гонзага, с его очаровательной откровенностью, открыл кошелек и протянул мне несколько банкнот, шутя и бранясь, что если я не окажу ему эту малую милость, он каждый день будет возвращаться, чтобы смотреть мне в лицо. Как мы неосмотрительны! Я не должен брать ссуду, мне следовало бы выйти из дома, будучи уверенным в том, что смогу расплатиться по счету. Но меня охватила страсть, я готов был на коленях целовать руку, которая предложила мне средство решения проблемы. Мы договорились о том, что Гонзага со мной отобедает на следующий день, мы отпразднуем покупку розового жемчуга, и я с коробочкой быстро отправился домой, как бы я желал, чтобы у меня были крылья!
Лусия перебирала струны, когда я появился перед ней и сказал ей, восхищенный ее красотой: «Посмотри на меня», потом смутился и прошептал: «Есть подарки». Живая и озорная (она всегда была такой) она начала искать в моих карманах, приятно защекотав меня, пока не нашла футляр. Возглас, который она издала, увидел жемчужины, был из числа тех, что никогда не забываются. Благодарная, она гладила меня по лицу и даже поцеловала….. Быть может, она даже любила меня немного в тот момент! Ей не верилось, что такие желанные, такие великолепные драгоценности ей принадлежали, не могла убедить себя их надеть. Я сам, расстегнув золотые серьги, которые она носила, украсил ее маленькие уши, светящиеся от удовольствия, розовыми жемчужинами. Воспоминание о том причиняет мне огромную боль, но я всегда это помню.
На следующий день, это было воскресенье, мы обедали у Гонзага дома, мы были неугомонны и полны решительности. Лусия одела платье из серого шелка, которое ей очень шло, на груди у нее была роза — того же цвета, что и розовые жемчужины — Гонзага пригласил нас в театр, и мы отправились к Аполлону, на веселый спектакль, в течение которого мы беспрестанно смеялись. На следующее утро я охотно отправился доделать свои дела, ведь я очень хотел погасить остаток стоимости розовых жемчужин. Вернувшись домой, как обычно, сев за стол, то, на что я бросил первый взгляд, были уши Лусии. Я вскочил, увидев, что у бриллиантового колечка не хватает одной из розовых жемчужин: