Горизонт украсила тонкая золотая ниточка, дымка понемногу стала исчезать, и ее поглотила чистая синева небес, где взошло солнце, как бледно-золотая роза, и птицы поприветствовали его гимном радости, весело ликуя, а по траве, украшенной росой, будто бриллиантовой сетью, шла прекрасная белая кошка, так аристократически-изысканно, так грациозно, так осторожно.
Мышонок радостно вскрикнул, кошка смотрела на него, казалось, что она звала его, приглашала его спуститься. «Хочешь поиграть со мной?» — спросил он ее, забыв обо всех материнских наставлений, не раздумывая ни минуты. «Спускайся», — казалось, что таков был ответ таинственных кошачьих глаз.
Мышонок стремглав бросился вниз, пьяный от счастья, и началась игра, состоящая из бесконечных перебежек и прыжков. Кошка притворялась, что убегает, и пряталась среди ветвей ивы и ракиты, когда мышонок уставал ее преследовать, она позволяла уронить себя на мягкий ковер луга, легко ударяла мышонка своими бархатными лапками, в которых скрывались острые когти, он, шутя, их отталкивал, сжимал, резвясь в восхитительной путанице и невыразимом смешении жестокости и сладости.
И никогда не знал мышонок заранее, ударят ли его нежно и ласково или жестоко и презрительно, он готов был увидеть в любимых глазах сфинкса как обилие сладострастия и столько вспышки смеха, как и проблески суровости, и темное и жестокое сияния. Но раз он заметил, как дернулись мягкие лапы, и увидел, как под бархатной кожей блеснули стальные когти. Но странно! Не успел он поразмыслить о таких тревожных вещах, как к нему снова закрыл веки и снова весело и радостно продолжил играть с белой кошечкой.
И играли они, даже когда после полудня вернулась мышь-мать и увидела, что ее сын лежит бок о бок с монстром. Плача, отчаянно, издалека она прокричала ему: «Сын мой, ты погибнешь!» Мышонок же не делал ничего предосудительного. Да и до наставлений было ли ему! Он вознесся на седьмое небо, никогда так игра его не зачаровывала. Кошка же начала уставать и думать, не тратит ли она время зря, играя с жалким мышонком, замечая, что солнце уже начало садиться, не меняя тона, как всегда весело и игриво, как ни в чем не бывало, повернулась она к мышонку и вонзила в него свои острые зубы, подбросила его в воздух, трепещущего, умирающего, чтобы поймать его тельце своими острыми когтями, выставленными со свирепой жестокостью.
И когда кровавое марево начало застилать глаза несчастного, его разум утонул в предсмертном бреду, он прошептал: «Ты еще со мной поиграешь, белая кошечка?»
И не нужно было его матери оплакивать наивного мышонка! Он умер таким счастливым, в миг такого наслаждения!
Тигрица
Юный индийский принц Юдистира, уже знаменитый, любимый своими подданным за отвагу и справедливость, наводящий ужас на врагов Панхалы, иногда пребывал в глубокой скорби из-за того, что полагал, что его конец близок и он умрет насильственной смертью. Гений во сне предсказал это ему, и Юдистира в середине жизни полубога, всегда победоносного и всегда обожаемого женщинами и народом, так что в нем видели воплощение Брахмы, затаил в себе страх, и каждый день, просыпаясь, спрашивал себя, не будет ли он последним.
Самым неприятным было то, что он не знал, откуда придет опасность. Когда вам неведомо, чего бояться, страх становится еще сильнее. Но нельзя сказать, что Юдистира был презренным трусом. Напротив, мы сказали бы, что он был героем. Он показывал невероятное бесстрашие в битвах и на охоте, особенно на охоте на тигра в лесистых горах Бенгалии, он проявлял чудесное мужество и получал раны, на которые он смотрел как на знаки доблести на своем теле.
Но таков человек, когда ему постоянно что-то грозит, в нем сильно стремление бросить вызов, надеясь на победу. А в ответ он получает роковое предзнаменование. Он не возражает подвергнуться опасности умереть, даже погибнуть, если рядом с ним постоянно присутствует то, что знаменует жизнь.
Размышляя, Юдистира сам себе в том признавался, порицал себя, и снова решался бросаться, как ранее, в продолжительные и опасные приключения. Что же заставляло его оставить это, и удалиться жить мирно в своем дворце? Судьба, когда она нас ищет, встретит нас, где бы мы не пытались скрыться, мы это знаем. Но, несмотря на это, принц оставался под защитой своей гвардии, в своей неприступной крепости, куда входили только те, с кем он чувствовал себя в безопасности.