Вампир
В стране ни о чем другом и не говорили. Вот это чудо! Каждый день ли случается так, что семидесятилетний идет к алтарю с пятнадцатилетней девушкой! И, правда, ей только исполнилось пятнадцать, Инесину, племянницу священника Гонделле, собственный дядя в святилище Богоматери-дель-Пломо, в трех лигах от Виламорта, благословил союзом с синьором Фортунатто Гайосо, семидесяти семи с половиной лет от роду, если верить свидетельству о рождении.
Единственной просьбой Инесины было сочетаться браком в церкви, она была посвящена Деве и носила всегда образок из свинца, белую фланель и голубой шелк. И как жених не мог только, он должен был сделать это, несчастный! подняться пешком на крутой склон, который вел к Пломо от дороги между Себре и Виламорта, никогда не держаться за лошадь, говорили же, что два здоровых парня, который должны были нести огромные корзины винограда в сезон сбора урожая, принесли дона Фортунатто прямо на королевском троне в храм. Смех, да и только!
Несомненно, в клубах, лавках и, скажем так, прочих заведениях Виламорта и Себре, так же, как на папертях и ризницах прихода, пришли к выводу то, что Гонделле очень долго искал жениха и что Инесина выиграла первый приз. А кто же была Инесина — давайте взглянем? Свежая молодая девушка, полная жизни, со сверкающими глазами, щеками, словно розы, вот чертенок! и есть же такие около Силь-аль-Авейро! А другого такого состоятельно человека, как дона Фортунатто, не встретишь и во всей провинции. Он мог иметь добрую славу или дурную, как у тех, кто возвращается из другого мира с множеством тысяч дуро, Бог знает, какая история скрывается в его сумке, только тот… шшш, кто осмелиться искать, откуда берется огромное состояние. Капиталы подобны хорошей погоде, ими наслаждаются и не спрашивают, откуда они взялись.
То, что принес синьор Гайосо принес с собой — это огромное состояние, заключающееся согласно крайне достоверным и надежным источникам только в том, что лежало на хранении в филиале банка Ауриабелла в ожидании инвестирования, это были два миллиона реалов (в Себре и Виламорта еще реалы не считали). Когда в стране продавалось множество земельных участков, их, не торгуясь, приобрел Гайосо, на той же самой площади Конституции в Виламорта приобрел он три дома, снес их и возвел на их фундаменте новое роскошное здание.
— Разве недостаточно этому старому дураку семи пядей земли? — спрашивали насмешники и люди недостойные среди посетителей казино.
Судите сами, что добавили они к распространяющейся странной вести о свадьбе, зная, что дон Фортунатто не только щедро одарил племянницу священника, но и сделал ее единственной наследницей. Причитания родственников богача, близких и далеких, достигли небес: они говорили о судах, о старческом маразме, о заключении в сумасшедший дом. Чем более дон Фортунатто, хотя и был он очень стар, сохранял полностью свою способность действовать и продолжал прекрасно всем управлять, тем более одиноким он становился, неся наказание за свою собственную опрометчивость.
Его даже не остановил скандал. Перед домом, который был роскошно украшен и отделан, собрались они, вооруженные кастрюлями, сковородками, табуретками, банками, рогами и свистками, более пятисот дикарей. Они волновались, им не хотелось бы, чтобы кто-то положил тому конец, а в здании же не открылось ни одно окно, через щели не проникал и лучик света, усталые и разочарованные, бунтовщики вернулись домой и легли спать. Даже когда они снова собрались вместе, чтобы устроить шум на всю неделю, в брачную ночь они оставили супругов в покое, на площади не было никого.
Тем временем в роскошном доме, заставленном богатой мебелью, полной всяческих удобств и подарков, которые только можно пожелать, в одиночестве от счастья она едва ли не начинала танцевать. Страх, скорее инстинктивный, нежели рациональный, с которым она предстала перед алтарем Богоматери-дель-Пломо, рассеялся перед нежными и полными родительской заботы наставлениями старого мужа, который только просил у юной жены немного любви и тепла, постоянного ухода, которого требовал преклонный возраст.
И сейчас Инесина успокаивалась, потому что ее дядя, аббат де Гонделле повторял: «Не бойся, глупышка! Выходи замуж спокойно!» Это было благочестивое занятие, это была роль сестры милосердия и дочери, которую ей пришлось какое-то время играть, может быть, совсем недолго. Доказательством того, что она продолжала чувствовать себя ребенком, были две огромные куклы, разодетые в шелка и кружева, их она нашла в своей уборной, они были очень серьезные, с бессмысленными лицами и сидели на атласном канапе. И не могла она представить себе, даже во сне, что могут явиться ей и другие существа, которые не будут созданы из тонкого фарфора.