— Полдесятого.
— Бля, мне надо скорей домой, а потом на работу.
— Дорогу одна найдешь?
— Нет.
— Ладно, сейчас чаю попьем и пойдем.
Я ставлю чайник на газ и иду в туалет. Воняет говном: не побрызгала после себя освежителем.
Сцу, иду в ванную мыть руки. В раковине ее волосы и перхоть, на моей расческе — тоже.
Молча пьем чай с батоном.
— Давай поставим кассету, — говорит она.
— Нет, не надо.
Я достаю из магнитолы ее кассету, отдаю. Она сует ее в карман джинсовки вместе со своим списком песен.
Выходим из подъезда и поворачиваем к остановке.
Подходит автобус.
— Давай лучше на маршрутке, — говорит она. — На автобусе долго.
Я не отвечаю.
Подходит маршрутка, мы садимся, я отдаю водиле деньги. Кроме нас в машине только двое мужиков в костюмах и с портфелями.
Выходим на конечной — на вокзале.
— Ну, пока, — говорю я.
— Пока.
Иду пешком ко вчерашнему гастроному, покупаю бутылку пива и сажусь на ту же скамейку. Сейчас почти все скамейки пустые. Подбегает все тот же дед с открывалкой. В руке у него еще и сухая рыбина.
— Тараночки не желаете?
— Нет, спасибо.
Откупориваю пиво. Дед уходит.
Вудсток
Джордж и Юля подошли к подъезду пятиэтажки. Он был в теплой кожаной куртке, длинные волосы падали на меховой воротник. Она — в расстегнутой косухе поверх черной кофты «The Doors», коротко стриженая, с пирсингом в бровях.
Света в подъезде не было. Джордж поднимался по ступенькам на ощупь, Юля держалась за рукав его куртки. На площадке последнего этажа Джордж остановился, вытащил из кармана ключи и отомкнул дверь с номером «50». Он прошел в прихожую, включил свет. Юля вошла за ним.
— Где у тебя туалет? — спросила Юля. — А то я умираю…
Джордж открыл дверь в совмещенный санузел, включил свет. Юля вскочила в него, закрылась изнутри.
Джордж снял ботинки и куртку, прошел через комнату в кухню, включил свет. Над старым округлым холодильником висел большой плакат «Deep Purple». Дверь холодильника была обклеена картинками. В углу стояли несколько десятков бутылок из— Под водки и пива.
Джордж и Юля сидели за кухонным столом. На столе стояла почти пустая бутылка водки и тарелки с остатками закуски: колбаса, хлеб, банка рыбных консервов. За окном чернели окна соседнего дома, только два или три светились.
— Ты часто работаешь звукачом на концертах? — спросила Юля.
— Когда зовут. Обычно — раз, два в неделю… Раньше сам играл — в ресторанах, а сейчас уже старый…
— Сколько тебе?
— Пятьдесят три.
— Офигеть! Ты старше меня больше, чем в три раза…
— Тебя это смущает?
— Да нет, просто.
Джордж взял бутылку, налил из нее в две рюмки.
— Давай еще раз за музыку рок… — сказал он. — Если бы не музыка…
Юля и Джордж чокнулись. Несколько капель пролились на клеенку стола.
Комнату освещал оранжевый торшер. На подставках стояли две электрогитры. Почти все стены занимали полки с пластинками, компакт-дисками и видеокассетами. Кроме них, в комнате были только диван, гитарный усилитель, телевизор и сереосистема.
Джордж взял из стопки компакт-дисков один, вставил в стереосистему, выбрал трэк. Юля медленно стянула через голову кофту, потом черную майку «Кино», осталась в лифчике красного цвета. Заиграла песня Led Zeppelin «Baby I’m Gonna Leave You».
— Ой, поставь что-нибудь другое, — сказала Юля.
— Что, не нравится?
— Нет, слишком она слащавая…
Джордж наморщил лоб, покрутил головой и поставил другой диск. Тоже Led Zeppelin, «D’er Mak’er».
— Вот это — нормально. Я люблю регги.
Джордж подошел к Юле, потрогал ее грудь в лифчике, расстегнул пуговицу своих джинсов.
Джордж и Юля лежали на диване, укрытые одеялом, курили.
— Да, алкоголь есть алкоголь, — сказал Джордж. — То ли он друг, то ли враг — не поймешь. В клубе два пива и сто грамм, здесь с тобой…
— Ладно, не страшно. Не расстраивайся.
Юля провела ладонью по худой волосатой руке Джорджа.
— Как тут не расстраиваться? Жизнь проходит, неизвестно, сколько еще в ней осталось радостей…
— Я посплю, ладно?
— Ладно, спи.
Юля отвернулась к стене, натянула на себя одеяло, укрывшись с головой. Джордж посмотрел на высунувшуюся из-под одеяла Юлину пятку и вышел из комнаты.
— Что, не спишь? — спросил Джордж.
— Да, что-то проснулась и не могу уснуть. Твердый диван у тебя… А ты что, еще не ложился?
— Не ложился…