Чоп, чоп, чоп, — плещется вода под камнем, смывает и вновь намывает маленькие барханчики мелкого песка.
Бекназар — потомственный сыпайчи. Еще сызмальства перенял он эту профессию от дедов и на всю жизнь пристрастился к ней. Отец его разбился здесь, на Таласе, в неравной борьбе с разливом. Сам он не раз был на волоске от смерти. Подводные камни Таласа оставили Бекназару на память глубокий шрам на лбу. Жена устала отговаривать его оставить это занятие. Бекназар был глубоко убежден в том, что весь их род должен быть только сыпайчи. Сыпайчи для него — настоящий мужчина, первый дехканин. Бекназар с благоговением чтил память отцов, строго держался их обычаев. Мало этого, на беду жене он уже давно, чуть не со дня рождения, метил в сыпайчи своего сына — шестнадцатилетнего Алымбека. Это — самая дорогая мечта, это смысл его жизни. Оставить после себя настоящего сыпайчи — значит не даром прожить жизнь, значит сделать что-то полезное для других. И Бекназар втайне гордился сыном, подмечая в нем задатки будущего сыпайчи. Еще с детства, в свободное от школы время, Бекназар постоянно возил с собой Алымбека на реку, обучая его понимать «язык воды».
Бекназар любил сына по-своему, суровой любовью, требуя от него безоговорочного повиновения. Он считал, что иначе ребенок отобьется от рук и станет бездельником.
Алымбек вырос смышленым парнем. Он так же, как отец, крепок телом, а от матери унаследовал большие, с красивым разрезом глаза. Спокойный, сосредоточенный взгляд Алымбека придавал ему вид взрослого человека. И только темный пушок над пухлыми губами подчеркивал, что он еще совсем юн. Алымбек раньше никогда не возражал отцу. Но вот на днях, возвратившись из школы, Алымбек вдруг сказал:
— Хорошо бы, ата, устроить на наших сыпаях шлюзы. Знаешь, вот там, на откосе, в начале главного арыка.
— Шлюзы? — переспросил Бекназар. — А ты знаешь ли, что такое шлюзы?
— А как же! Учитель физики объяснял нам. Он говорит, что если не сейчас, то после воины на всех сыпаях обязательно будут шлюзы.
— В том-то и дело, сынок, не до шлюзов сейчас — война идет. Обойдемся и без них.
— Но ведь деревянные можно построить. Три колхоза вместе что-нибудь да сделают, — настаивал Алымбек.
Тон сына не понравился Бекназару:
— Ты не умничай, Алымбек! И без тебя есть кому подумать об этом. Твое дело — ходить в школу да присматриваться к работе отца, пока он жив. Вот окончишь летом семилетку — и принимайся за дело. Поступишь в водхоз объездчиком. У нас, сынок мой, главное — опыт, смекалка, глазомер. Слава богу, деды твои и я век прожили на Таласе без всяких шлюзов.
Алымбек промолчал и с удивлением посмотрел на отца.
Когда по утрам Бекназар выезжал к сыпаям, соседи шутя говорили:
— Поехал наш Бекназар выслушивать «пульс» Таласа.
Действительно, сидя на своем заветном камне, Бекназар, как опытный врач, изучал дыхание горной реки. Талас — река кочующая. В дни разлива она меняет свое русло несколько раз. То течет по одному краю поймы, нанесет туда камня, песка, ила, то перевалится и пойдет другой стороной. Придешь на прежнее место, а там уже дно сохнет от солнца. Вот и угадывай, где будет главное русло. Случается, что и прогадаешь: построишь сыпай, а вода возьмет да и уйдет. Значит, остались на бобах, напрасно строили запруду. Или же, наоборот, при малой воде построят большие сыпаи, чтобы выше поднять ее уровень, а вода вдруг нахлынет сюда могучим напором, понесется по арыкам и разнесет все до основания. Хорошо еще, если сыпаи не выдержат такой силищи и будут унесены водою, иначе придется специально снимать запруду, разрушать то, что долго и упорно возводили своими руками.
Соседи, живущие на левом берегу, постоянно приглашали Бекназара на помощь. И он никогда не отказывался, но требовал, чтобы все делалось так, как скажет он.
Солнце давно уже взошло, но только теперь, поднявшись высоко, осветило преддверие ущелья. Со склона доносился беспокойный крик кеклика, видимо растерявшего птенцов.
Кек-лик, кек-лик! — рассыпалась его призывная скороговорка.
Лицо Бекназара выражало тревогу. Сегодня река помутнела. Бекназар горстью зачерпнул воды. Вихрем кружились мелкие песчинки, на ладони остался глинистый осадок. Покачиваясь на волнах, проплывали вырванные с корнями кустарники. Значит, вода начала прибывать: скоро начнется разлив. Ухо Бекназара уловило скрип треног, составлявших костяк запруды. Напор воды увеличивался. Именно это и обеспокоило старика. Он видел, как течение реки все больше склонялось к правому берегу. А что будет, когда начнется разлив? «Не дай бог! — думал Бекназар. — Снесет сыпай, не восстановишь — мужчин нет, а с бабами в этом деле не управишься».