«Нет, не знаю, — ответила миссис Барклей. — Какой негодник — ничего мне не сказал!»
«Это было только вчера, — пояснила Элис. — Я встретила его, и он рассказал. Вы можете гордиться им, миссис Барклей. Он играет просто великолепно».
«Я горжусь», — быстро сказала она.
И в тот же миг услышала, как открывается входная дверь. Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, она встала и вышла в холл. Гарри стоял там. Он выглядел усталым, лицо было измазано. В руках у него был футляр со скрипкой.
«Гарри, где ты был?» — строго спросила она.
«Заходил домой к преподавателю музыки, ответил он. — Хотел кое-что с ним обсудить, мне нужен был совет».
«Почему ты не сказал, что тебе дали сольную партию?» — спросила она. — Я только что узнала об этом от Элис».
«Я не думал, что тебя это интересует», — ответил он. Как всегда, его прямота обезоруживала ее. «Ну, хорошо, обед уже готов… Тебе лучше пойти к себе и умыться».
Когда через пятнадцать минут он спустился, сразу после Лейна, на нем был синий костюм, а волосы тщательно причесаны. Его бледное лицо было спокойно. Он молча пожал руку Элис, они перешли в столовую, и он занял свое место напротив Элис. Лейн сидел во главе стола, на месте, где раньше сидел его отец.
Это был приятный обед, и они посвятили его Лейну. Лейн говорил, они слушали. Гарри не произнес почти ни слова. Если бы это случилось прежде, миссис Барклей не обратила бы внимания на его молчание. Но теперь она ловила себя на том, что забывает о Лейне и думает о Гарри. Два или три раза их глаза встречались, но тотчас расходились. Он тоже думал о ней. Она чувствовала. Ее начал страшить отъезд Лейна. Завтра в это время она останется в доме вдвоем с Гарри. Между ними не останется ширмы. Они окажутся наедине, лицом к лицу. Она обнаружила, что думает об этом больше, чем об отъезде Лейна, и это ее так поразило, что она тоже была непривычно молчалива.
В эту ночь она спала плохо и рано проснулась. Да, не было сомнений — она страшилась отъезда Лейна из-за Гарри. «Это безумие, — говорила она себе, — в чем дело: Гарри — просто ребенок, которого я родила, нянчила, учила».
Хотя, по правде говоря, ей не пришлось много учить его, честно призналась она себе. Гарри учился всему как-то сам, без ее усилий, а все ее время было занято Лейном. Она, в сущности, не переставала им заниматься вплоть до самой армии.
«Быть может, это лучшее, что могло его ожидать, — думала она, — потому что он, конечно же, будет отличным солдатом».
Том тоже был хорошим солдатом. Где-то в доме лежали медали, полученные им во Франции за особую доблесть[1]. «Тупицы всегда бывают хорошими солдатами», — с горечью думала она когда-то. Она вспомнила об этом теперь с новым горьким чувством. «Но Лейн не тупица, — возмутилась она про себя, — по крайней мере, не такой, как Том. Лейн просто еще очень молод…»
Прощание, много дней маячившее перед ней кошмаром, оказалось необъяснимо легким. Печаль, которая, как она ожидала, будет переполнять ее сердце, оказалась не такой гнетущей — словно она расставалась не с Лейном, а с кем-то, кого любила неизмеримо меньше.
«До свидания, мама», — сказал он, когда они крепко обнялись.
«До свидания, дорогой», — ответила она и с изумлением обнаружила, что глаза ее сухи.
Когда поезд тронулся, заплакала Элис. «Какая вы мужественная, миссис Барклей!»
«Он вернется, — ответила она. — Я чувствую, что он вернется».
Это правда — она так чувствовала. Том прошел через всю войну без единой царапины — чтобы умереть через двадцать лет, упав с лошади.
На обратном пути машину вел Гарри, а они с Элис сидели на заднем сиденье, пока не подъехали к дому
Элис, где она вышла. Тогда миссис Барклей пересела вперед. Что бы ей ни предстояло пережить с Гарри, лучше было не откладывать — так она решила. Но в то утро Гарри выглядел совершенно умиротворенным. Он уверенно вел машину, его толстые пальцы надежно лежали на руле. Он молчал, и она искоса взглядывала на его профиль. Он не казался расстроенным, хотя был серьезен.
«Иногда я думаю, поженятся ли Элис и Лейн», — сказала она, прерывая молчание.
«Надеюсь, что нет», — невозмутимо ответил он — с такой уверенностью, что это ее изумило и позабавило.
«Почему?» — спросила она, взглянув на него.
«Думаю, что они оба будут очень несчастливы, может быть, через год, — ответил он. — Я хочу сказать: Лейн ужасно красивый, и Элис нужно будет время, чтобы преодолеть это. Но она преодолеет. Она умная»
«А Лейн — нет?»
«Я этого не сказал. Но она очень умная. Ему будет тяжело с ней через какое-то время».
«Вот как… тяжело?»
1
Где-то в доме лежали медали, полученные им во Франции за особую доблесть. — Видимо, Том, муж миссис Барклей, находился в рядах американских войск, воевавших во Франции в 1917–1918 годах, после вступления США в первую мировую войну.