— В каком-то смысле… Получается шесть пацанов. А Машка — одна. Не порядок. Надо девок рожать.
— Сарру с Агарью? Или Юдифь с Магдалиной?
— Ну, это мы еще подумаем. Сейчас Ванька прибежит. Чувствую. Я ему кое-что обещал. Он теперь переживает. Сейча-а-ас прибежит.
Как по заказу хлопнула дверь, и вбежал Ванька. Он уже открыл рот и хотел что-то крикнуть, но Челочесов старший его опередил:
— А вот про мопед забудь.
— Как?!
— А так.
— Нууу!.. Ты же обещал! Я так не играю!
— Я тоже. Провинился — забудь про мопед.
— А что я сделал-то?!
— А ты у Маши спроси.
— Да я…
— Значит так: пусть Маша придет ко мне и на хорошем русском литературном языке попросит, чтобы я тебе купил мопед. Понял?
— Да я…
— Ты понял?
— По-о-онял, — понуро пробурчал Ваня, шмыгнул носом, почесал висок и вышел.
— Ну вот, круг замкнулся. Как говорится, кольцевая композиция. Все при деле, — сказал Петя и допил пиво. — Пусть теперь побегают. А я пошел. Что-то меня в сон потянуло.
Челочесов купил бутылку спрайта и ушел.
Я еще с полчаса сидел в ресторане и смотрел на мчащиеся в окне валдайские поля. Жирные, тучные, все в золотисто-изумрудной траве, освещенной предзакатным солнцем. Смотрел на васильковые искрящиеся затоны. На пестрые березово-еловые перелески. Там, в перелесках, наверное, видимо-невидимо грибов. Сейчас как раз пошли подберезовики. Лобастые, веселые, шелковые под солнцем и замшевые в тени. И никто их не собирает.
И снова я смотрел на бескрайние русские поля, в которых ни души. Полчаса вагонных перестуков — и ни одного человека. Где же мы, люди? Что с нами происходит? Почему же мы не плодимся и не размножаемся, как завещано нам Главной Книгой, где сказаны Главные Слова?
А вначале, конечно, были не яйцо, не курица и даже не петух.
Вначале было сами знаете — Что.
Нирвана по-русски
У индуистов и буддистов есть такое понятие — «ваджра». Ваджра в индуизме — это «огненная палица» грозного бога Индры. Он ею, так сказать, мочит злых демонов. А в буддизме — в одном из его направлений, в т. н. тантрической ваджраяне, — это что-то вроде молнии или вспышки.
То есть суть ваджры примерно такова: ты сидишь и спокойненько медитируешь в свое удовольствие, и в один прекрасный миг тебя обязательно посетит вспышка-ваджра, т. е. просветление и, соответственно, нирвана.
Кстати, именно ваджраяна стала очень популярна на Западе и у нас.
Это и понятно: делать ничего особенно не нужно, не надо изучать всякие сложные книжки, вести монастырскую жизнь, сиди себе и жди… Можешь повторять утробно-желудочным голосом: омм!.. омм!.. омм!.. Можешь загадочно молчать. А тут вдруг — бзыть! — и ты в нирване.
Практически на халяву.
Все в настоящей тантрической ваджраяне, конечно, в миллионы раз сложней. Но белые люди хотят, чтобы было «ноу проблем» и «бзыть».
Нирвана — дело, конечно, хорошее. Но это все слишком высокая и сложная материя. Однако то, что существует некая «бытовая» нирвана-ваджра я не сомневаюсь.
Я вот о чем. Живешь ты, бывает, живешь, и все скучно и плохо. Погода — дрянь, люди в метро упорно не пользуются дезодорантом, соседи жарят вонючую нототению, поясницу ломит, во дворе второй час надрывается сигнализация, жирный кот Черчилль хочет большой и чистой любви и методично метит ботинки и подушки. В общем — жизнь не заладилась.
И вдруг — ваджра! Какой-нибудь странный телефонный звонок, реплика какого-нибудь пьяного дяди в лифте… И ты просветлел.
И снова все хорошо: и солнечный перламутр проглядывает сквозь нежную кисею облаков, и пассажиры в метро пахнут шампунем и шанелью, и аппетитная жареная рыба навевает мысли о морском курорте, и прошла поясница, и уснула сигнализация, и Черчилль урчит, как голубь, и смотрит на тебя глазами Сони Мармеладовой.
Со мной такое случалось не раз. Например, помню, однажды, когда мне было совсем тоскливо, вдруг раздался телефонный звонок и в трубке детский голос, давящийся от смеха, протараторил:
— Алё, вас приветствует фирма «Заря»! Вам не нужен двухместный польский унитаз с атомным подогревом?! — хохот, причем сразу нескольких ребятишек, — и гудки.
Гудки — и ваджра. В голове — действительно что-то вроде вспышки. Звуки, краски и запахи сразу становятся ярче. Прилив сил. Как будто внутри натягивается какая-то веселая струна.
Или: совсем недавно.
Осень, вечер, дождь, тревожная тоска. Я еду на такси в аэропорт. Времени — в обрез. Выбираемся из очередного затора. Водитель жмет на газ. И нас, конечно, тут же останавливает гаишник. Полненький такой, низенький, веселый. Вылитый Карлсон в фуражке.
— Лейтенант Клубничкин, — наотмашь отдает честь Карлсон. — Ну что, любезный, превышаем?..