— Но на диванчике, гугуленька, тоже лежат твои маленькие подлые вредители. К тому же, Санечка, к дивану совершенно невозможно пройти. Там на полу вокруг дивана всюду навалена эта твоя маленькая полезная сволочь.
Саня собирает всю эту «сволочь» и всех этих «вредителей» и радостно сваливает их на балкон. Потом — на кухонный стол. Потом — в ванну. И так далее.
Однажды Ваня (буквально) расставил на квартире флажки, отвоевав себе на пару суток рабочее место и узкие проходы от него а) к сортиру, б) к балконному окну, чтобы покурить и в) к холодильнику.
Но «маленькие полезные вещи», как китайцы, властно смели проходы, и все стало по-прежнему. Ваня периодически бунтовал, но — тщетно.
Один раз после очередной вспышки ненависти к «китайцам» у Вани поднялось давление. Саня страшно испугалась, собрала все вещицы в книжные мешки (получилось более двух десятков мешков) и выставила их за дверь в общий коридор.
Ваня пришел в себя, тоскливо побродил по квартире, покурил на балконе, попил морса из холодильника, посидел в сортире, посидел за своим столом, словом, насладился свободой. Свобода отчего-то Ваню не порадовала.
Саня все это время сидела в углу в кресле и, что с ней почти никогда не случалось раньше, не улыбалась.
Наконец желто-зеленый Ваня вздохнул и сказал:
— Ладно, Санечка, давай-ка, гугуленька, вернем пару мешков твоей полезной фигни.
Санечка заулыбалась, Ванина лысина тоже порозовела. В квартиру вернулось три десятка подъяичников, столько же вееров, шесть килограммов ракушек и еще кое-чего по мелочи.
Через неделю маленькие, но очень полезные вещи все до одной прописались обратно в квартиру Копчиковых. А после этого Копчиковы съездили в Индию и Саня привезла целый чемодан всякой мелкой пользы и полезной мелочи.
Один раз, совсем недавно, мы сидели с Мишей и Ваней втроем на моей кухне, выпивали, толковали за жизнь.
— Я все понял! — сказал вдруг Ваня. — Они так пространство метят. Понимаете?!
— Кто метит? — не понял я.
— Бабы наши, — сказал Ваня.
— Как метят? — спросил Миша.
— Вещами. Наложат тряпок всяких, заколок там… флакончиков разных… и — пометила. Я, мол, тут, любимый. Не забудь про меня.
— Это кто как, — вздохнул Миша.
— Что кто как? — не понял я.
— А то. Моя, наоборот, чистотой метит. Сотрет пыль. Зеркало отмоет. Тапочки расставит по уставу, как пехоту. Зачем спрашивается? А вот зачем. Это он говорит: я тут, дорогой ты мой. И никуда ты от меня н денешься. Ты, конечно, думаешь, что меня здесь нету, что на работе я, ан — нет. Я тут! Слежу за тобой! Каждой протертой чашечкой! Каждым вовремя политым фикусом.
— Точно, точно! — подхватил Ваня. — Вот, мол, она я! В этом якобы случайно брошенном на торшер лифчике! В этом как бы невзначай оставленном на твоем рабочем столе браслетике! Мол, давай, давай, скучай по мне, чучело!
— Вот-вот! — оживился Миша. — Напоминалки свои расставит по хате — ты и под контролем.
— Ага! Типа шпионских жучков.
— До чего ж они хитрые, а?!
— Да уж…
— Эх! — покачал головой Миша. — Тяжела наша мужская доля.
— И не говори! — сказал Ваня.
— Вот оно! — ткнул я в оставленный моей женой на холодильнике зонтик. — Пометила! Зонтик — он где?.. Он в коридоре должен быть, а она его здесь пристроила, чтоб я на воле от рук не отбился…
— Точно! — сказал Копчиков.
— Верно! — сказал Попов.
В это время наши жены были на какой-то распродаже. А после распродажи они собирались посидеть в «Шоколаднице» поболтать.
Интересно, о чем.
Следующая остановка жизнь
С детства люблю поезда. Ну, в крайнем случае, электрички. Самолету я всегда предпочитал поезд. А электрички — машинам. Люблю поезда. Любые. Особенно самые ранние или наоборот — самые поздние. Сладковатый запах гудрона на путях, нежно-прохладная воздушная пощечина налетающего поезда. Мерцающий антрацит ночных луж на перроне. Янтарно-фонарные косички дождя на стекле бегущего вагона. Дуду́к-дуду́к… дуду́к-дуду́к…!.. Хорошо.
Понимаю, что это плебейство, но ни за что не променяю электричку на пробки с машиной. Хоть с кондиционером, хоть с чем.
Сколько себя помню, все время езжу по Савеловскому направлению. У меня там дом в деревне. И почти каждый раз попадается какой-нибудь попутчик-собеседник.
Народ у нас исповедальный. И от этого писателю у нас раздолье. Знаю по себе. Ничего придумывать не надо. Садись в электричку, и к тебе обязательно подсядет какой-нибудь поддатый товарищ с чекушкой «Путинки» во внутреннем кармане пуховика. Это если холодно. А если жарко — с полуторалитровым «Толстяком» под мышкой. И ты узнаешь много интересного.