Он услышал — почувствовал, что жена плачет, повернулся к ней и, притянув к себе, шершавыми ладонями вытер ее мокрые щеки.
— Ох, не к добру все это, Аннамерет! Не к добру!.. И прошлой ночью ты мог не вернуться… И каждый раз так.
— Но я вернулся, как всегда. И каждый раз будет так.
Он снова с силой сжал ее в объятиях. Губы ее коснулись его плеча. Во рту остался соленый вкус моря…
Островок с незапамятных времен раскачивался над морем. Волны, большие и малые, разбивались о его острый нос и разлетались брызгами, шипя и пенясь. А он плыл, как заблудший корабль, все стремился куда-то…
«Носовой частью» этого «корабля» была сопка Айпи. Она-то и дала название островку.
Рыбаки не любили это место, похожее на груды холодных камней, пугала безжизненность и еще — овеянная неясным страхом легенда, связанная с сопкой.
Однако Аннамерет, скрываясь от инспекторов рыбнадзора, часто пользовался островком.
Вот и сейчас он уже довольно долго сидел в укрытии. Так долго, что скучно стало. Когда наконец уплыл преследовавший его катер, Аннамерет пошел к сопке Айпи и стал разглядывать морское дно. Вода сегодня была тихая, и дно хорошо просматривалось. Но вдруг там, где по преданию лежали заморские бусы Айпи, что-то на мгновение ослепительно блеснуло… Рыбак вздрогнул, ибо предание обещало несчастье каждому, кому доведется увидеть их…
…Лет так двести-триста назад, рассказывают старики, появились в этих местах незнакомые люди с дальних берегов. Айпи — так звали на персидский лад жену одного из здешних рыбаков — первой случайно повстречала их и вступила в разговор. Пришельцы были миролюбивы и в знак дружбы подарили ей рубиновые бусы. Бусы так ярко горели кроваво-красным огнем, что, как только Айпи повернулась лицом к родному курену, все тут же заметили их…
Гордо шла она по узкой дороге вдоль рыбацких хижин, ослепляя встречных сиянием заморских бус. Не осталось ни одной женщины в курене, которая не позавидовала бы в этот час Айпи.
«Скажи, Айпи, за что они так наградили тебя? — остановила ее статная молодуха. — Уж не за красоту ли?»
«А то как ты думала?! — кокетливо повела бровью первая красавица курена, — И ты могла бы получить такие же, если захотела… Но у меня еще есть ум…»
«Странно… Неужели пришельцы так дорого ценят чужой ум?.. — удивилась молодуха, а с ней и женщины, которые обступили их. — Ну скажи, Айпи, скажи правду, за что они тебе дали такой клад, если не за красоту?..»
«А за то, — сказала Айпи, — что я рассказала им, сколько дворов в курене и как мы живем».
«Неужто за такую чепуху пришельцы наградили тебя так дорого? — пуще прежнего удивились молодухи. — Это и мы могли бы рассказать, и не хуже тебя…»
«Еще я рассказала им о соседних куренах… И сколько рыбаков живет там в каждом!»
Удивлению женщин не было границ: ну и повезло же Айпи! И так она краше всех в курене, теперь и бусы у нее самые красивые…
Хмурилась только одна старуха, не присоединилась она к их восторгам. Что-то мямлила невнятное беззубым своим ртом, старалась протиснуться к Айпи.
«Обождите вы!» — отталкивали ее молодые женщины, ослепленные заморскими бусами, однако, когда страсти чуть поутихли, все услышали, что твердила ветхая старушонка.
«Бесстыжие твои глаза! Мм-м-х… — грозила она сухоньким кулачком. — Навлечешь ты на нас беду! О-ох, навлечешь! Не зря они повесили на твою шею эти проклятые бусы, о-ох, не зря! Бесстыжие твои груди, неутоленные. Они выведали у тебя наш берекет-достаток. А ты выдала! Погубишь ты нас. Погу-убишь!» Так и ушла, все повторяя: «О-ох, бесстыжие твои глаза! Погубишь ты нас! Погу-убишь!..» Старушонке этой было так много лет, что она знала все на этом свете, кроме дня своего рождения. Женщины разошлись, оставив растерянную Айпи одну. И, уходя, каждая уже повторяла про себя: «Погубит она нас! Погубит!»
Вечером того же дня состоялся суд старейшин… Дедели, муж Айпи, лучший рыбак курена, вышел из хижины, где заседали старейшины, согнувшись под тяжестью вынесенного приговора. Всю ночь он обнимал жену, будто не живую, когда же на востоке забрезжил рассвет, пожелал показать ей эту сопку…
Приказав получше одеться, рыбак повез свою красавицу-жену в море, на последнюю прогулку. И привез на этот островок. Айпи уже на лодке почувствовала неладное, так как непривычно угрюмо выглядел в это утро Дедели. Но только на сопке, увидев тоскливые глаза мужа, поняла, с каким умыслом завлек он ее сюда…