Дерево покачивалось. Джимми попытался сделать следуюший шаг и понял, что не может. Все было в точности как тогда — и теперь до него дошло, что по этому дереву просто невозможно пройти. Обязательно поскользнешься и упадешь вниз, мимо скалистого утеса — вниз, в холодную воду. Прикованный к стволу меж небом и каменоломней, он мог сколько угодно втолковывать себе, что у него все получится, как и у остальных мальчишек, — это ни капли не помогало. Но что толку в уговорах, когда совершенно ясно — когда каждому должно быть ясно — это невозможно.
А там, внизу, холодно и безмолвно ждали мальчики.
Джимми медленно отступил. Как горели на его щеках слезы ненависти к самому себе! Джимми перелез через выгибающиеся дугой корни и пустился прочь от каменоломни, отчетливо слыша далекие крики за спиной — они звенели ему вслед, пока он, спотыкаясь, ковылял по тропе.
— Не стоит так расстраиваться, — безразлично произнес Фогель. — Может, в этот раз ты просто был не готов. Джимми ожесточенно вытер ладонью глаза.
— Не готов, — пробормотал он. — Мне казалось, что смогу, но…
Наверное, слишком нервничал — вот и все.
— А может… — Фогель заколебался. — Некоторые люди считают, что лучше забыть о прошлом и решать наши проблемы в настоящем.
Джимми изумленно раскрыл глаза.
— Теперь я уже не могу сдаться! — воскликнул он и возбужденно встал. — Иначе вся моя жизнь будет разбита… Знаете, мистер Фогель, никогда не думал, что услышу от вас такое. То есть я хочу сказать, что сама суть машины… и всего остального…
— Знаю, — отозвался Фогель. — Прошлое можно изменить. Школьник может пересдать экзамен. Влюбленный может еще раз сделать предложение.
Слова, о которых вспомнили слишком поздно, могут быть сказаны. Раньше и я так думал. — Старик изобразил на лице улыбку. — Как в карточной игре.
Если не нравятся карты, которые имеешь на руках, можно взять другие, потом следующие…
— Верно, — кивнул Джимми, успокоившись. — И если так подойти к делу, то как я могу проиграть?
Фогель не ответил — лишь учтиво поднялся с места, собираясь проводить Джимми до двери.
— Значит, увидимся завтра, мистер Фогель, — бросил Джимми напоследок.
Фогель взглянул на календарь, висевший на стене; там стояло двадцать первое апреля 1978 года.
— Да, конечно, — ответил он.
Уже в дверях Джимми обернулся к нему — бледный, худощавый тридцатилетний мужчина, в безвольных глазах которого светилась безмолвная просьба…
— Ведь там всегда завтра — правда, мистер Фогель? — спросил Джимми.
— Да, — устало согласился Фогель. — Там всегда завтра.
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО
Пер. с англ. М.К. Кондратьев
Первым словом, надо полагать, было "ай". Какой-нибудь проглодит, пытавшийся обтесать один камень другим, промазал, разбил себе палец — и вот, пожалуйста. Язык.
Меня так и тянет к подобным бесполезным и непроверенным фактам.
Возьмем первого пса. Убежден, это был невероятно смышленый, но трусливый волк, сумевший так запугать древнего человека, что тот швырнул ему объедки. Да и сам древний человек был жутким трусом. Человек и волк обнаружили, что могут вместе охотиться, в своей трусливой манере — и вот, пожалуйста, еще. Одомашненные животные.
Признаю, первые несколько тысячелетий я проявлял беспечность. К тому времени, когда до меня наконец дошло, что человечество нуждается в более внимательном присмотре, многие решающие события уже произошли.
Тогда я был молодым… ну, скажем, молодым падшим ангелом. Будь я постарше и поопытнее, история могла бы пойти совсем по-другому.
Затем случилось так, что я натолкнулся на молодого египтянина с женой, сидевших на камне у берега Нила. Вид у них был хмурый; вода поднималась. Неподалеку шастал голодный шакал, и мне пришло в голову, что если я на пару минут отвлеку внимание молодых людей, шакал сможет преподнести им неприятный сюрприз.
— По-вашему, высоковато? — обходительно спросил я, указывая на воду.
Они довольно косо на меня посмотрели. Я постарался как можно точнее скопировать внешность человеческого существа, но иллюзия была подпорчена широкополым плащом, странным для этого времени.
Мужчина ответил:
— Хоть бы она вообще не поднималась.
— Что вы, странно такое слышать, — возразил я. — Если бы река не поднималась, ваши поля не были бы столь плодородными, разве не так?
— Верно, — согласился мужчина, — но только если бы она не поднималась, мои поля по крайней мере остались бы моими. — Он указал туда, где вода сносила его изгороди. — Каждый год после половодья мы спорим из-за границ, а в этом году у соседа живет его двоюродный брат. А двоюродный брат этот — здоровенный мужик вот с такими бицепсами. — Длинной палкой мужчина стал задумчиво чертить в грязи какие-то линии.