Ноябрь 1999 года.
Кармен
Внучка хозяина квартиры, которую я снимал, пятилетняя Наташа, удивляла тем, что не называла меня никак. Однажды я спросил ее о причине.
— У тебя имя некрасивое, — прищурив глазки, сказала она доверительно.
— Придумай другое, — пошутил я.
— А оно у меня есть! Только я его забыла и не могу вспомнить, — огорченно ответила она.
— Вспомнишь — скажешь, — утешил я ее. — Только ты уж поторопись, а то я ведь и состарюсь в ожидании.
А вскоре меня увидел во дворе Наташин дедушка и говорит:
— Зашел бы к нам, у Наташи для тебя важное сообщение.
Открываю дверь, и Наташа тут же несется ко мне через все комнаты. Останавливается и взволнованно так:
— Ты Кармен! Я видела по телевизору, это правда! В ее глазах блестели радостные искорки:
— Скажи всем: «Я Кармен!»
Я растерялся. А она дергала меня за рукав и твердила:
— Ты Кармен! Это правда! Скажи всем, что ты Кармен!
— Я Кармен! — крикнул я, подчиняясь просьбам маленькой выдумщицы и, схватив ее в охапку, закружил.
Кармен! — кричала она… Я упаду, ты меня уронишь!
А я ее не отпускал и все кружил, кружил. Она сопротивлялась, отталкивала меня, но по ее счастливым озорным глазам я видел — ей весело и приятно. И я не отпускал ее.
— Но ведь Кармен женское имя, — сказал Наташе я, когда опустил ее на землю.
— Неправда! Кармен мужчина, я видела его! Он пел и размахивал плащом с красной подкладкой.
— Мудреное, правда, имя, но, в общем, ничего, сказал Наташин дедушка.
— Не мудреное, а красивое! — возразила внучка.
— А тебя только я и дедушка зовем Кармен? — спросила Наташа в следующий мой приход к ним.
— Только вы, — признался я.
— Значит, тебя никто не любит, — сделала она странный вывод. — Плохо тебе.
— Любят, — успокоил я Наташу. — Но… только по-своему…
Прошло много лет. Наташа давно уехала к своим родителям, и я стал забывать ее. Но вот что странно, эпизод моего наречения то и дело оживал в моей памяти, как оживают любимые образы, яркие события… Светлая грусть возвращала меня к хозяину квартиры, где я когда-то жил, и к маленькой выдумщице, которая пыталась восстановить справедливость по отношению ко мне. Не понимала, что даже самое красивое имя бессильно вернуть утраченные чувства и обязать кого-то вновь любить…
Однажды возвращался я домой из Пятигорска. Уже заканчивалась посадка в автобус, но я не торопился занять свое место. Что-то удерживало меня на посадочной площадке, пропахшей пылью, бензином и испарениями от разогретого солнцем асфальта. Посадочный контролер, сделав отметку в путевом листе, пожелал всем нам счастливого пути. Я сделал два шага к «Икарусу» и остановился. Мне почудилось, что кто-то тихо так позвал меня: «Кармен». Я оглянулся и стал искать глазами того, кто мог бы это сделать. Никого. И вдруг над голосами и гулом проходящих мимо автомобилей вознеслось слово, предназначенное только мне: «Кармен!»