— Видал, папаша? — обернувшись, воскликнул Шейд. Его лицо сияло.
— Метко, — пророкотал король Хрим.
Медведь лежал, привалившись худым боком к дереву. В нем было целых шесть или семь тонн веса. Из оскаленной пасти сочилась кровавая пена. Шейд остановился у умирающего зверя и навел на него игольник.
— Эй! — встревожился Хрим.
Шейд обернулся.
К нему неторопливо подъехал давешний загонщик. Не останавливая коня, загонщик извлек из‑за пазухи огромный нож и нанизал на него Шейда, как бабочку. Вскрикнув, Шейд сполз с седла и повалился в снег, а загонщик все так же неторопливо направил коня в просвет между деревьями.
Жон выронил игольник.
Епископ Октава прицелился, но ему помешали — с ужасным криком «Стооой!» король Хрим хлестнул жеребца и помчался вслед за невозмутимым убийцей. Одним ударом король развалил его торс на две части, а вторым отделил голову от тела. Конь учуял кровь и встал на дыбы. Тело убийцы свалилось на землю. А Хрим уже возвращался — он был бледен и покрыт кровью. Спрыгнув с жеребца, король закричал:
— Как он?!
— Будет жить, — дрожащим голосом ответил Жон. — Наверное.
Его пальцы судорожно рыскали в аптечке, отыскивая загуститель и нитки. Медицина не была его коньком, но спасать раненых он умел. Если Шейд не умер мгновенно, его можно спасти.
А если умер — всегда есть модификация. Туда и мертвые тела идут.
Работайте, пальцы, работайте…
Шейд выжил.
— Будь я буддистом, сказал бы, что это закон кармы, — изрек Октава. — Но я не буддист, поэтому просто помолюсь за здоровье нашего предводителя.
Хальфсен сидел в клетке, подвешенной на столбе, и на чем свет стоит клял маленьких людей. Очнувшись, Шейд первым же приказом велел засадить посланника туда.
— А когда Лодд приедет, я этого Хальфсена казню. Прямо на его глазах, — задыхаясь от кровавой пены, шипел он. — Вот ублюдок…
— Так нельзя, — сказал Жон.
Шейд задохнулся от злобы.
— Ты мне еще указывать будешь? Ничтожество… культуролог, мать твою…
— Турсы ненавидят, когда нарушают данное слово, — произнес Жон. — Ты не можешь так просто казнить Хальфсена. Иначе весь Фьендмарк завтра же восстанет против тебя.
— Ххха!.. Ублюдки… — Шейд вцепился в одеяло. — Тебе меня хотя бы жалко?
Вопрос застал Жона врасплох.
— Тебя?
— Да, мать твою, меня! — завопил Шейд.
— Немного, — честно ответил Жон.
Шейд помолчал, бессмысленно глядя в потолок, затем его взгляд сфокусировался, и он выдохнул:
— Уйди. Не доводи до греха… Еще немного, и мы перестанем быть друзьями.
— Завтра приезжает Лодд, — напомнил Жон.
— Знаю. Как же больно… — Шейд прислушался к ощущениям внутри себя и медленно повторил. — Как больно… За что мне это?
На кухне турсы разговаривали о прибытии истинного короля. Когда Жон вошел, все разговоры прекратились. Жон попросил вина. Краснолицая повариха плеснула ему, Жон стал пить, глядя через окно на слабый снегопад.
Он думал.
Над ним выросла тень.
— Это ты? — почему‑то он совсем не удивился.
— Да, — сказала Изабель, подсаживаясь рядом. От нее пахло машинами и смертью. — Ну.
— Что — ну?
— Расскажи мне, как ранили Шейда, — ее неподвижное красивое лицо оказалось совсем рядом. Это смущало.
Жон отстранился и сказал:
— Его ударили ножом.
— Жаль, что меня не было рядом, — сокрушалась Изабель. — Я бы защитила его.
— А где ты была?
Она оглянулась, как ребенок, боящийся взрослых.
— Ты никому не расскажешь?
— Нет, — медленно покачал головой Жон.
— Я убивала короля Лодда, — выдохнула Изабель.
Так вот что значили те слова Шейда!
Как подло!
Жон попытался вскочить, но огромная механическая рука сомкнулась на его запястье, и он вскрикнул от боли.
— Но знаешь, — еле слышно прошептала Изабель, — я не нашла никакого короля Лодда.
— Что? — Жон замер.
— Я нашла его эскорт, задержанный на заставе. Там был турс, одетый как король, но он королем не был. Он сам мне так сказал, — недоумевала Изабель.
Жон вспомнил, как договаривался с королем в Ледяном очаге.
— Турс? С зеленоватой бородой и бородавкой под глазом? — спросил он.
— Да.
— Это и был король Лодд!
— Нет, — покачала головой Изабель. — Нет.
В последнюю ночь сон все никак не шел к Жону. Он ворочался и все думал о бремени белого человека. Он думал о Хальфсене.
Шейд с перебинтованным туловищем сидел на трибуне и смотрел вниз. Он все ждал, когда прибудет король Лодд. Настроение у него было прескверное.
— Да говорю, Лодд — это я, — Хальфсен еще раз потряс клетку изнутри.
— Хрим не узнал тебя, — раздраженно ответил Шейд.