"Почему Святополк? Почему именно это имя? Разве не мог грек выбрать более подходящее? Почему он взял себе княжеское имя?.."
Так и не найдя ответа, Мстислав спустился следом за Святополком.
У входа его ждали летучие сани. Греческие солдаты, вооруженные копьями, охраняли подъезд к хоромам. Святополк кивнул им, и солдаты быстро и расторопно распахнули главные ворота. Святополк уселся в сани и жестом предложил Мстиславу занять соседнее место.
Подавив раздражение, Мстислав сел. Он думал о железном псе, что мчался сейчас сквозь заросли полыни.
— Вам удобно, князь?
— Вполне, — неохотно ответил Мстислав.
— Славно. Тогда поехали.
Святополк потянул за поводья. Сани, лишенные не только полозьев, но и упряжи, тронулись с места.
— Мне нравится ваш поступок, — сказал по пути Святополк. — Вы вообще мудро поступили. Княжества эти, Смоленщина, Владимирщина — они обречены. Всем только лучше станет, если князья сдадутся и перестанут нам на границах гадить. Вот вы это поняли. Вы мне нравитесь. Жену спасли, опять же... Сколько она уже здесь в плену, четыре года?
"Три".
— Четыре, кажется... Да, четыре, — сказал Святополк. — Если мне память не изменяет, конечно.
Они проехали мимо исполинской черной печи. В Киеве таких было уже три, и на окраине сейчас строили четвертую. Печи извергали из себя жирный дым, перемешанный с искрами; от этого дыма першило в горле, и слезы наворачивались на глаза.
Святополк понюхал табак, затем сказал:
— В мире столько глупости. Мы ведь лучше, чем князья. Мы не казним, жестокостью не упиваемся, народ не притесняем, не обворовываем. И чего нас так ненавидят? Зачем эта партизанщина?.. Совершенно не понимаю.
Мстислав не ответил.
Дальше ехали молча.
У самых хором Святополк, притормаживая сани, произнес:
— Князь, мы с вами вечером к митрополиту едем. Я вам советую от еды не отказываться. И не потому, что вы митрополита обидите, или чего‑то еще. Просто вкусно, — он рассмеялся. — Ну очень вкусно!
Мстислав не хотел встречаться с женой.
Агния была совсем юной, когда они поженились. Ее темные с рыжинкой волосы, некрасивое лицо с блеклыми, печальными глазами, маленькие слабые руки — все это вызывало у Мстислава глухое раздражение. В их первую ночь вдруг выяснилось, что Агния не была девственницей. В гневе Мстислав ударил ее, и Агния со сдавленным стоном откатилась к краю кровати, да и съежилась там, ожидая рассвета. Как, что, почему — она объяснить боялась. Такой Мстислав ее и запомнил: слабое, жалкое существо, что лежало в абсолютной тиши их спальни, и тихо плакало, тоскуя непонятно о чем. Во время побоища Агния попала в греческий плен. Возможно, это была его вина.
"Освободите мою жену, — сказал он греческим послам, аккурат после того, как продал своего дядю. — Я приеду в Киев и заберу ее. Я не могу больше без наследника. Бояре ропщут. Мне нужна жена".
Послы с ним согласились.
Тогда решение казалось правильным.
Сейчас...
Мстислав вошел в комнату, где его ожидала Агния, и замер на пороге.
— Агнешка, — позвал он.
Она сидела на кровати, сложив на коленях руки, и молча ожидала, что он предпримет дальше. Агния стала другой. Мстислав сразу заметил, как изменилось ее тело — оно стало мягче, контуры женственней. На ней было плотное темное платье, оставлявшее голыми руки и шею. Темные волосы рассыпались по плечами, по спине, и сверкали рыжиной. Это было красиво, и Мстислав растерялся. Вместо того, чтобы сказать что‑то внятное, он просто сел рядом с женой на кровать и замолчал.
— Я рада, что ты пришел, — сказала Агния, отводя взгляд.
От нее приятно пахло цветами. Мстислав вдохнул этот запах, потом сказал:
— И я рад, что пришел.
— Как здоровье семьи?
— Почти все живы. Только Владимирко шею свернул.
— Жаль...
— Да.
Мстислав подумал, о чем еще можно поговорить.
— Тебе было трудно? — спросил он наконец.
— Не знаю, — она стала накручивать локон на палец. — Иногда трудно, иногда не особо... Не знаю.
— Они били тебя?
— Били? — она осеклась. — Нет.
"Били, значит."
Мстислав подумал, со сколькими греками она уже успела разделить ложе, и ощутил гнев.
— Ты часто видишься с митрополитом? — спросил он.
— Редко. Он занят. Великий князь вот заходит ко мне иногда, чтобы пожелать здоровья, но тоже редко. Я практически затворница, — Агния слабо улыбнулась.
"Великий князь... Изяслав, значит".
Мстислав вспомнил князя Киевского и сжал кулаки. Ему захотелось немедленно повалить Агнию на кровать и вывернуть ей руку, причинить ей боль, сделать так, чтобы она кричала, чтобы плакала, чтобы умоляла его о прощении...