Аяме и Цубаки остались стоять перед спасенной идзакаей.
— Санширо погиб, — сказала Цубаки, тупо глядя вперед.
— Да, — сказала Аяме. — Пойдемте, хозяйка?
— Как ты меня назвала?
— Хозяйка. Перед тем, как уйти, он велел мне прислуживать вам. Теперь я ваша верная слуга, — сказала Аяме. — Я буду жить вместе с вами и мастером Шиппеем. Интересно, какой он? Он красивый? У него хорошая фигура?
— О господи, — ужаснулась Цубаки.
Ей больше ничего не хотелось. Сил не было ни на что. Она вернулась в идзакаю, легла на кровать и заснула. Скоро возвращаться домой… Нужно набраться сил.
Она чувствовала себя опустошенной.
«Я победила, — подумала она, засыпая. — Всё зря».
Зря.
Ну, или не зря.
Внизу возилась Аяме, собирая вещи.
На ее изящной шее висел серебряный крестик. Он негромко переговаривалась с ним. Затем попыталась поднять большой меч–одачи — но едва не надорвалась. Но это поправимо. Ведь синтетические мускулы гиноидов способны развиваться.
— Значит, — пробормотала под нос Аяме, — нас с тобой ждут длительные тренировки.
И сразу же ужаснулась, немного другим тоном:
— Ох, Санширо–сан…
— Не жалуйся. Хочешь хорошие крепкие мускулы? Это очень сексуально.
— Правда?
— Конечно, милая моя, — заверил ее голос.
— Тогда я согласна.
— Это хорошо, — сказал Санширо. — Нам предстоит еще долгая служба.
Ассимиляция
Посреди двора стояла Изабель Ланкастер — огромная, четырехметровая, спокойная и тяжелая, в полном экзоскелете, со стальными вставками на щеках, с татуировкой, что спускалась к подбородку вдоль левого глаза. Она стояла, несокрушимая, как самое воплощение воли Земли, и неспешно разминала квадратные металлические пальцы, готовясь к бою. А ведь эта махина когда‑то была беззащитной крохой, розовым младенцем, подумал Жон. Поразительно. Она была красива. И как она согласилась на модификацию? Чего ей это стоило? Когда мужчина подает заявку на «перепахивание», никто не возражает. Но мы недалеко ушли от наших патриархальных предков, и женщина, добровольно отказавшаяся от всех своих женских признаков, позволившая хирургам перекроить и изуродовать свое тело в угоду прикладной функциональности, по–прежнему нас шокирует.
Хальфсен тоже готовился к бою. Инеистый великан, скинув с себя меховую куртку и потемневшие от ржи доспехи, обтирал свой бочкообразный торс снегом. Он был низким, для турса, но ростом все одно превосходил Изабель на две головы. Турсены вообще ребята большие и крепкие.
«Надеюсь, жалость и милосердие ей вырезать не стали, — шмыгнул носом Жон. — А то бедолаге Хальфсену точно не поздоровиться».
Рядом недовольно пыхтел Шейд, кутаясь в соболиную мантию. С его длинного острого носа стекала капелька конденсата. Великанша Сигне, двигаясь как можно осторожнее — с ее огромным телом это было совсем непросто — поднесла Шейду поднос с вскипяченным вином, но он лишь отмахнулся от нее, как от мухи.
— Почему она без знамени? — недовольно спросил Шейд. — Она вообще‑то там за всю Землю сражается. Где знамя?
— Забыли, — сказал епископ Октава.
— Должно быть знамя, — повторил Шейд. — На заднем дворе есть сарай, там лежит несколько штандартов «Хэй Накамура Индастриз». Пусть хотя б такие будут. Сигне, принеси.
Слабоумная великанша уставилась на Шейда своими крошечными глазками.
— Давай быстрее! — вызверился он.
— Да, мой лорд, — пророкотала она и неторопливо двинулась прочь.
— Вот скотина… — пробормотал Шейд, глядя ей вслед. — Иногда я думаю — а зачем я вообще на ней женился? С ней не переспишь толком, мозгов у нее нету, а папаша ее теперь постоянно мне палки в колеса вставляет. Этот бой, хотя бы. Думаешь, я вообще стал бы этого придурка… как там его?
— Хальфсен, — отстраненно подсказал Жон.
— Стал бы я этого придурка слушать, если бы не Хрим? Я бы его повесил.
— Это противозаконно, — возразил епископ Октава.
— Убить человека — противозаконно, — сказал Шейд. — А это чертов инопланетянин, с ними нельзя, как с людьми, я в этом уже не раз убеждался. Все правозащитнички остались на Земле. У нас тут диктатура, и я здесь закон. Юридически я вообще уже король у них, осталось только подождать, пока Хрим помрет.
Он говорил, а его остроносое лицо содрогалось от тика. Нервная, должно быть, у Шейда работа — представлять интересы «Хэй Накамура Индастриз» на этой снежной планете. Он сильно изменился с нашей последней встречи, подумал Жон. Раньше у Шейда не было этих королевских замашек. Должно быть, адаптировался к замковым реалиям наш бывший ботаник.