Мойщики улиц и бродяги отошли к стене, поторапливая друг друга, как люди, озабоченные исключительно общественным благом.
— Дайте-ка ребятам место.
— Отодвинь столы, Живчик, чтоб никто не ушибся.
— Не мешайте им, пусть разбираются, если хотят.
— Никому не встревать, давайте все по-честному.
— Пусть сперва пожмут руки, чтоб не было обид.
— Нет, лучше потом, тогда получится, что люди просто не поняли друг друга. Они же оба хорошие парни.
— Вот и посмотрим, который лучше, — нетерпеливо перебил их старина Б.
Машинист направился в конец барной стойки, навстречу Фэнси. Тот перегнулся через прилавок с железной плевательницей в руке.
— Назад! Не то огрею по голове! — предупредил он почти твердым голосом. И замахнулся плевательницей. Малютка отступил на полметра.
— Дальше. К двери.
Малютка неохотно поехал назад, придерживая колеса руками, чтобы в нужный момент мгновенно крутануть их в обратную сторону; он отъезжал понемногу, пока не коснулся затылком дверной ручки туалета. Фэнси вышел из-за стойки, вооруженный плевательницей. Малютка прикрыл голову рукой и медленно двинулся вперед. Когда тележка подъехала близко и Малютка протянул руки, Фэнси, словно дискобол, метнул плевательницу безногому в грудь — тот качнулся, как пень в бурю, но тележка даже не вильнула, мощные ручищи готовы были схватить противника.
Каблук убегающего Фэнси выскользнул из пальцев Малютки, парнишка споткнулся, но поймал равновесие, удержался на ногах и тем же движением со всей силы лягнул безногого в переносицу. Ослепленный Малютка врезался в барную стойку, отлетел назад, сумел остановить колеса и накрыл голову руками. Фэнси влез на ближайший стол и испуганно присел на корточки, дрожа всем телом, как щенок, с надеждой прислушиваясь, не открывают ли жалюзи. Но слышал только монотонный, безжалостный гул вентиляторов над головой. И видел, как Малютка вытирает с глаз кровь. Фэнси протянул ему свою бандану.
— Разбей ему башку, пока он ничего не видит, — уловил парень чей-то тихий совет, и понял, что должен это сделать, иначе башку разобьют ему.
Но все знали, что Фэнси не хватит духу сделать то, что он должен. Все до единого это знали.
Малютка не спеша протер глаза. Он тоже это знал, когда аккуратно складывал бандану и возвращал парню.
— Спасибо, — сказал Малютка.
Одним движением пальцев он опрокинул стол, и Фэнси полетел с него, как герои комиксов, несуразно размахивая руками и ногами. Малютка прижал его лицом к полу, не давая трепыхаться, потом согнул, как пружину, и швырнул так, что парень пролетел кувырком половину зала. Поспешавший рядом Малютка вытащил его за шиворот на середину бара, и толпа сомкнулась.
Вот оно.
Бледные от удовольствия, плохо освещенные лица казались тусклыми, одутловатыми, нечеткими, словно под водой. Где-то в задних рядах женщина хихикала, как нервная школьница. Когда Малютка зажал голову Фэнси под мышкой, вся комната словно пропиталась кровью.
Малютка перекатил парнишку на бок, придавил тележкой его руку и поднял другую, защищавшую глаза. Он поднял ее бережно и положил рядом — парень не шевелился, как мертвый. Как будто надеялся, что, отказавшись от сопротивления, в последний момент заслужит пощаду.
— Малютка, похоже, он готов.
Малютка с занесенной, как дубина, рукой посмотрел на маленькое белое лицо, такое беспомощное, что оно больше походило на лицо ребенка, чем мужчины.
— Малютка, он спекся.
Так и было: все придвинулись, чтобы разглядеть. Парень был без сознания; его блестящие, невидящие глаза расширились. Занесенный кулак опустился с глухим чавкающим звуком.
Кулак поднялся к тележке, размахнулся со всей силы и снова ударил вперед и вниз, как камнедробилка, по полной сокрушительной дуге.
— Ууф!
Кого-то рвало.
Когда Малютка снова занес кулак, зрители ждали, не поколеблется ли он; они немного отпрянули, как от работающего механизма, но он не колебался. До тех пор, пока с каждым новым ударом каждый в толпе не ощутил, что удары, которые он сам получил от жизни, оплачены. До тех пор, пока лицо на полу не превратилось в пунцовую губку, а зубы Малютки не начали стучать, как в ознобе.
С каждым нечеловеческим стоном, доносившимся с пола, зрители дышали все свободнее.
— Люблю посмотреть на несчастья поближе, — произнес женский голос. Все обернулись и увидели Венеру с красным, приоткрытым от удовольствия ртом и горящими глазами. Она опустилась на колени, обняла Малютку и крепко поцеловала в губы.
Малютка огляделся, как будто пришел в себя, увидел Венеру, посетителей, бар, старину Б. и опущенные жалюзи. Потом посмотрел вниз.