— Уф! — сказала Надежда Ивановна, вылезая из кабины. — Иван Борисович, угомони ты своего Славку! Носиться ведь как угорелый! У меня сердце чуть из груди не выскочило!
Председатель посмотрел на грудь Надежды Ивановны. Н-да, если повязать ей пионерский галстук, он будет лежать параллельно земле. Сердце, даже если захочет, не сможет вырваться из-под такой толщи тела.
— Каравай привезли? — только и спросил он.
— А как же! — кивнула Надежда Ивановна. — Ведь за ним же и ездили! Он в машине.
— А соль?
— Вот! — Надежда Ивановна залезла в карман своего белого, в жирных суповых пятнах, халата и вытащила солонку. — И еще, там, в машине, белое полотенце, чтобы было на чем хлеб подносить.
— Вот за это, — искренне обрадовался Иван Борисович, — хвалю! Дай-ка я тебя расцелую!
Он попытался обнять повариху под шумный приветствующий шум толпы, но руки не сомкнулись на спине Надежды Ивановны. И чмокнул ее в щеки три раза.
Жизель Александровна обернулась посмотреть на это действо и, скорчив презрительную мину, фыркнула. При этом она забыла, что надо дирижировать и стройный хор детских голосов мгновенно превратился в черт знает что. Но, стоило Жизель Александровне снова обратить внимание на своих питомцев и начать дирижировать, как хор снова стал хором.
Иван Борисович поглядел на замерший в двух сотнях метров космический корабль пришельцев. Тот стоял так же безмолвно, как и прежде. С другой стороны, все правильно: экипажу корабля необходимо осмотреться, отдохнуть после долгого перелета. Ну да ради Бога. А за это время председатель сумеет хоть как-то подготовить дикий деревенский народ к встрече не просто дорогих гостей, а… ну прямо нет слов, как это определить. Даже приезд президента был бы не столь важен, как встреча гостей из космоса. А здесь и сейчас в любой момент Иван Борисович может «сесть в лужу», опозориться навеки. Да если бы только он один. Сейчас он чувствовал за своей спиной не только Россию, а ВСЮ Землю. И Турцию, и Америку и, чего греха таить, Берег Слоновой Кости тоже.
Председателя внезапно пробил пот. Это ж надо, какая ответственность легла на его плечи. Практически неподъемный груз. Ох, не опозориться бы, не опозориться.
— Где Светка? — спросил он, снова оборачиваясь к односельчанам и, достав из кармана чистый носовой платок, промокнул лоб, смахивая капли пота.
— Еще не пришла, — выкрикнули из толпы.
— Наверное, еще переодевается, — хохотнул еще один мужской голос.
— Косу ищут, — блеснул остроумием следующий селянин и толпа разразилась смехом, перебившим пение хора. Хористы тоже было засмеялись, но Жизель Александровна цыкнула на них и смех в двух рядах хора мгновенно затих.
«Как в армии, — подумал Иван Борисович. — Вот Жизель Александровна дает! Ей бы не учителем пения работать, а прапорщиком в армии». Откуда такая мысль взялась, председатель сказать бы не смог. Причем здесь прапорщик — тем более.
— О, а вон и Клавдия Ивановна появилась, — заметила Зойка, доярка. Зрение у нее всегда было хорошее.
Иван Борисович тоже заметил появление продавщицы. Борька и Васька уже волоком тащили ящик с водкой.
— Она их что, с грузом бегать заставляла?
Борька и Васька, даже с такого расстояния было заметно, уморились напрочь. Потели, как пожарные лошади.
— Кто-нибудь, помогли бы им, что ли? — сказал председатель. — Они же упадут сейчас!
Желающих помочь дотащить ящик водки до места нашлось предостаточно. Даже слишком. Все мужское население ринулось на помощь двум малолеткам, грозя их попросту задавить. Борька и Васька тоже заметили этот маневр и вовремя, оставив в покое ящик с водкой, сделали ноги на безопасное расстояние. Иван Борисович аж застонал и закрыл глаза ладонями, чтобы не видеть того, что произойдет дальше. Но, к его удивлению…
— Борисыч, — раздался над ухом громовой бас кузнеца Федотыча, — показывай, куда ставить.
— А? Что? — встрепенулся Иван Борисович.
— Куда ящик ставить? — Федотыч стоял напротив председателя, держал перед собой ящик с водкой. Как ни странно, все бутылки находились на месте в целости и сохранности.
— В машину! — распорядился Иван Борисович изумленным голосом.
Вслед за водкой прибыла и гармонь. Деревенский гармонист Петя Хрумов, эх, растянул меха перебором. Хор мгновенно смолк.
Вообще Петя Хрумов и Жизель Александровна Шнайдер конкурировали в селе по этому делу. Если Жизель Александровна училась игре на гармони в филармонии и попала в деревню давным-давно по распределению, то Петя Хрумов оказался доморощенным самородком. И еще он самый первый выпускник Жизель Александровны. Если раньше на каждой свадьбе тон задавала Жизель Александровна, так как была в то время единственным гармонистом на всю деревню, то после появления самородка Пети она потеряла этот приработок. В самом деле, когда играл Петя, на свадьбе сразу становилось веселее. Но этим, слава Богу, конкуренция пока что и обходилась. Не было ни варварского уничтожения инструмента, ни чего-либо в том же духе, но похуже. Только тихая ненависть.