Без сомнения, возможно, что кондуктор незаметно вышел из вагона на остановке «Зеленый Парк». Но только после того, как двери закрылись, и поезд пришел в движение. Мы, сидящие в вагоне, и правда, не слишком-то приглядывались друг к другу — ну кто, скажите ради Бога, обращает внимание на своих попутчиков в метро в понедельник поздно вечером? А значит, это еще находится в пределах возможного, что нам всем просто померещилось, что в вагоне не хватает нескольких человек, исчезнувших за то время, пока мы подъезжали к площади Пикадилли. Возможно также (хотя и крайне трудно себе представить), что некое очень сильное электромагнитное поле остановило часы всех присутствующих в поезде на десять минут. Можно даже допустить, что люди могли, по той или иной причине, услышать несуществующие таинственные голоса — которых мы, кстати сказать, не слышали. Но я никогда не поверю, что эти несуществующие голоса могла услышать машина. Какими бы таинственными эти голоса ни были.
Таким образом, на основании имеющихся в моем распоряжении фактов я могу заключить лишь одно — невозможное и в самом деле произошло. Мы вовсе не теряли времени. Наоборот, это само время на краткий миг потеряло нас. И за этот миг проводник и несколько пассажиров «пожелали удалиться».
Высказав свое мнение, перейду теперь к установленному порядку, в котором разворачивались события. Что касается меня, все началось с того момента, когда вскоре после полуночи я вышел на платформу станции «Зеленый Парк».
Я возвращался домой из гостей — от моего приятеля, который, как это ни невероятно, живет в весьма недорогой квартирке в Мейфэйр. Вечер я провел довольно приятно — шахматы, белое вино, сигареты, приятная беседа хотя задумывал я свой визит как карательную экспедицию. Дело в том, что у этого моего приятеля есть забавная черта — он одалживает у вас вещи, а потом забывает их вернуть. Несколько недель тому назад он попросил у меня на время маленький транзисторный магнитофон. Он потребовался ему (никогда бы не подумал!), чтобы записывать на ходу комментарии о состоянии дорог в Италии, где он вместе со своим, так же, как и он сам, помешавшимся на автомобилях другом собирался принять участие в автопробеге Mille Miglia. В тот вечер я навестил его с единственной целью — забрать назад магнитофон.
И вот я стою на платформе станции «Зеленый Парк», полный белого вина и смутных мыслей о длинной, давным-давно задуманной повести, которую я собирался надиктовать в то самое устройство, которое только что получил назад. Кроме меня, на перроне находилось еще несколько человек большинство из них с выражениями лиц, яснее ясного говоривших, что полночь в понедельник — не самое радостное время суток.
Я курил, ждал поезда, и тут мне пришло в голову, что я не удосужился проверить работоспособность магнитофона после его путешествия по дальним странам. У меня даже появилось желание немедленно подключить маленький микрофончик, наговорить в него несколько слов и послушать, что получится. Но, честно говоря, я очень стеснительный. За исключением звука чьих-то нетерпеливых шагов, на станции царила гробовая тишина. И мне до смерти не хотелось нарушать ее дурацкими выкриками типа «У Пегги жил веселый гусь…» или «Раз, два, три, четыре, проверка…»
Тогда я решил, сев в вагон, записать звуки движения поезда — и таким способом определить состояние магнитофона. Поезда подземки никак не назовешь бесшумными — я не сомневался, что чувствительности микрофона с лихвой хватит для определения качества записи.
Шли минуты, я нетерпеливо ходил взад-вперед по платформе. Пару раз я прошел мимо девушки лет двадцати, которая тихо плакала. По понятным причинам я старался не обращать на нее внимания (заметив, правда, краем глаза, что она довольно миловидна). В конце концов, ровно в двенадцать двадцать семь прибыл поезд. Я потому так точно запомнил время, что как раз начал считать, когда же, наконец, доберусь до дому.