Доктор Шаффер глядел на все это, открыв от изумления рот.
— Я приспособил электронный звуковой ключ, — спокойно пояснил Джо. Просто так, чтобы сбить с толку незваных гостей… Посмотри-ка вот сюда, и он показал доктору Шафферу толстый металлический цилиндр высотой около трех футов.
— Напоминает ультразвуковую мойку, — решил доктор Шаффер, подозрительно разглядывая пару круглых циферблатов, невесть что показывающих.
— Это, мой милый нарушитель закона, двигатель первого в мире хронокара. А теперь взгляни сюда, — он показал на большой плексигласовый купол.
Его прозрачные стены, за исключением маленькой круглой дверцы у основания, были испещрены зелеными, голубыми и желтыми прожилками.
— Перед тобой, — сказал он с почтением в голосе, — сам хронокар.
— Больше похоже на клетку для огромного грифа, мечтающего полакомиться человечинкой, — заявил доктор Шаффер после некоторого раздумья. — Но раз ты утверждаешь, что это хронокар, значит, так оно и есть. Тогда я согласен, что это чертовски хороший хронокар… Только скажи по секрету, что это такое — хронокар?
Бросив на своего друга испепеляющий взгляд, Джо Гаррисон пояснил:
— Попросту говоря, чтобы меня понял такой неуч, как ты, это машина времени.
— Что?!
— Ты же слышал, что я сказал. А теперь пойдем присоединимся к нашим дамам. Эту историю я люблю рассказывать о-о-очень долго.
И взяв пораженного доктора Шаффера под руку, он вывел его из лаборатории. Небрежно, через плечо, он кинул:
— Абракадабра!
Стена бесшумно встала на прежнее место.
Доктор Шаффер поморгал, потряс головой. Осмотрел ничуть не изменившийся бар…
— Этот Кровавый Крушитель, похоже, еще крепче, чем я думал, пробормотал он с восхищением в голосе.
Тем временем Эмили осматривала тайный гардероб Патти. Он состоял из двух плотно облегающих, длинных, до пят, платьев — одно изумрудно-зеленое, другое небесно-голубое. А еще — две огромные шляпки, на одной из которых обосновался огромный букет страусиных перьев, а на другой словно перевернулась большая, полная самых разнообразных плодов корзинка.
У Эмили даже голова пошла кругом от этих удивительных нарядов последний крик моды конца девятнадцатого века. Но ее изумление достигло апогея, когда Патти, раскрасневшись от гордости, продемонстрировала ей свои остальные богатства — два серых мужских костюма с узкими брюками-дудочками, пару настоящих льняных рубашек с двухдюймовыми стоячими воротничками, два ярко-алых галстука и две соломенные шляпы.
В ответ на обрушившуюся на нее лавину вопросов Патти загадочно ответила:
— Мы с Джо планируем нечто вроде каникул… навсегда. Мы надеялись, что вы с Джимми тоже заинтересуетесь такой возможностью. Должна только сразу вас предупредить — вернуться обратно будет уже невозможно.
— Патти, я сейчас умру от любопытства! Не тяни, рассказывай!
Но Патти только хитро улыбнулась в ответ.
— Это трудно объяснить. К тому же мне не хочется портить удовольствие Джо. Пусть он тебе все объяснит. Наверно, они с Джимми уже вернулись.
Через несколько минут в гостиной Джо Гаррисон подробно рассказал обо всем, связанном с хронокаром и своим необычным предложением.
— Будучи самой первой машиной времени, — объяснил он, — хронокар обладает всеми недостатками экспериментального устройства: он может перемещаться только в прошлое и максимальная дальность его действия составляет всего около ста лет.
Но самое главное в том, что он дает им возможность удрать из мира 1994-го года, из полного разочарований Века Всеобщего Благоденствия, из скучной Эры Изобилия — из мира, где могут быть счастливы только роботы.
— В общем, — весело подытожил Джо, — мы можем перенестись в доядерную эру, в мир, где автоматизация и дешевая солнечная энергия еще не лишили человека смысла жизни. Подумай, Джо, что это означает! Если ты того пожелаешь, ты можешь работать хоть двенадцать часов в день, шесть дней в неделю, пятьдесят недель в году. Ты можешь работать, даже когда тебе исполнится девяносто лет!
— Мы сможем сами шить себе одежду, — весело добавила Патти. — Сколько нам заблагорассудится. Сможем сами готовить себе пищу, штопать носки, делать занавески, покупать старую мебель и разводить зимой настоящее, коптящее пламя в очаге. Мы сможем читать романы О'Генри при свете керосиновой лампы и носить совершенно потрясающее нижнее белье!
— И никаких Крушителей, — мечтательно прошептала Эмили. — Никаких сшитых роботами тряпок… Это похоже на рай!