Выбрать главу

Георгий Алексеевич Яблочков

Рассказы

Клад

I

— Я, братцы, там уже всё выходил, всё осмотрел, почитай, носом всю землю вынюхал! — с увлечением говорил Степан. — И есть, братцы мои, есть! Должно быть! И грива эта, где у них изба стояла, и речка, что из озера бежит, и болото тут же влево — всё, как на планте указано, так там и есть.

— Да ведь копали уже там не раз, — сказал высокий мужик с кудрявыми волосами и русой бородкой. Его звали Макар. — И ничего не нашли. Знаю я это место: всё оно ровно свиньями изрыто. Да только нет там ничего.

— Да не там, не там рыли-то! На Казанской гриве — вот где рыли. Там точно, что вся земля в яминах. Туда все мужики ходили. И старики ходили, все туда ходили. Про то я тебе ничего не говорю, — может, там есть, а может, и нет, не знаю я. А я тебе про Подборную гриву толкую.

— Это верно, — отозвался третий мужик, огромного роста, широкий, весь, как кустарником, заросший бородой. — Степан правду говорит. Про Казанскую гриву все толковали. Там и рыли. А Подборная грива совсем другое — вёрст оттудова 12 будет. Влево от мельницы взять нужно. Про ту я, почитай, ничего не слыхал.

— Ну-ка, где у тебя план-от? — сказал, подумав, Макар и наклонил лицо над разостланным на траве листом старой синей бумаги.

Разговор происходил в овраге, на маленькой лужайке, окружённой кустами можжевельника. Дальше, спускаясь по крутим бокам широкого оврага, густо росли ели и сосны. По самому дну, журча в зеленой осоке, бежал ручеёк, пробираясь к реке, на берег которой широким раструбом выходил овраг.

Разговаривали трое мужиков из соседней деревни Кузьмина. Двое из них, Макар и лесник Алексей, лежали на животах, головами вместе, а третий, Степан, по прозвищу Колоколец, сидел перед ними на пятках, от живости и волнения ежесекундно меняя положение.

Это он, пользуясь праздничным, днём, созвал своих приятелей в уединённый овраг, подальше от зорких глаз деревни, и убеждал их отправиться с ним добывать клад, зарытый за рекой в лесу.

— Да ты на планту-то ничего не увидишь! — говорил он Макару, вертясь, как юла. — И тебе говорю, всё как есть сходится. Только одному туда и подступиться нечего — хворосту да валежнику страшная сила. Надо там хорошо поработать! Потому-то я и говорю: айда, ребята! Что найдём — всё вместе. На всех хватит. Поработать стоит.

— Так! — сосредоточенно сказал Макар, поднимая бледное лицо. — А к тебе-то это как попало? Откуда ты-то бумагу достал?

— Ко мне-то? — ответил Колоколец. — И это тебе могу сказать. Она у меня, бумага-то эта, уже два с половиной года в голбце лежит. А попала она ко мне вот каким родом: как хотели мы у Голубева дачу отобрать, так я тогда, помнишь, по всем деревням сходки скликал. И тут, втепоры, в Бернихе после, схода мужичок один и говорит мне: «Есть у меня, говорит, бумага одна, давно она сохраняется, ещё отец мой, говорит, как амбар ломать стал, так в стене её нашёл, а что там написано — но знаю, потому я неграмотный. Так вот, мол, посмотрел бы ты. Степан, может, там, насчёт Голубовской дачи что есть». А мы тогда не хотели у Голубева дачу силом брать, а искали документ, потому что говорили старики, что должен такой документ быть. Ну, взял я эти бумаги, пришёл домой, посмотрел, вижу, что написано совсем про другое, я их в голбец на полку и засунул. А мужичок тот вскорости помер. А тут пошла эта разборка, прятался я целую зиму от урядника в подвале, да горевал, да унывал, да так про бумагу и позабыл. А на той неделе, братец ты мой, пошёл я в голбец сапоги новые взять, — в город хотел собраться, — вижу, лежит на полке связочка. Взял её, посмотрел, почитал да так и ахнул! Вот оно счастье-то наше где! Даже про город втепоры забыл — целый день как шальной ходил. Вот как.

— Так! — сказал Макар. — Так мужичок-то этот, говоришь, помер?

— Помер. Как стали мы Голубовскую дачу силом рубить, так тут его стражники в первую голову и пришибли. Дмитрии Сазонов, — слыхал, чать?

— Слыхал, слыхал, — повторил Макар. — Так в стене, говоришь, бумагу-то нашли?

— В стене. Как стали амбар разваливать, так она из тайника и выпала. А дед-то мужика не из Бернихи был, а из Дыхалихи. Теперь и деревни-то такой нет. А прежде, сказывают старики, была такая деревня в лесу, и знались там мужики шибко с разбойниками. А в Берниху он потом перешёл жить.

— Ну-ка! А прочитай-ко ещё разок, что там в бумаге-то?

Сдвинулись, приготовившись слушать, и Степан, сидя на корточках, торжественным голосом начал читать:

— Так вот! «Сказываю тебе, моему внучку: повыше Рассолихи, вверх по Крякше версты три, есть Подборная грива. А от Подборной гривы за Казанским болотом есть озеро Диково, не очень велико, продолистое, один конец в летний восход солнца, а другой на полдень. За озером лес, рамень. На озере грива высокая, а на гриве изба пятистенная, и вкопано три ряда в землю, а от избы шагов сорок погреб дубовый». Понял? Раз дубовый, так, стало быть, дуб в земле не гниёт. Найти его всегда можно.