Я не стал подходить к деревне вечером. Выбрав подходящее место, сделали привал и провели ночь, не разводя огня. С рассветом спустились в покрытую туманом долину, проехали по мосту, перекинутому через обрывистые берега ручья и встретили нескольких китайцев.
— Япезэ ю? Японцы есть?
— Ми ю. Нет.
— Это деревня Фун?
— Да, Фун.
Осмотрели деревню и увидели, что из неё ведут две дороги, одна на север через ущелье, другая по холмистому краю долины вправо. Первая вела прямо в горы, вторая на Лу-фу. Тронулись по ней дальше.
Постепенно поднимаясь, дорога извивалась, как червяк по подножиям сопок, ныряла в пади, переползала через возвышенности. С обеих сторон стояли лесистые вершины. Иногда раскрывались узкие долины, и тогда можно было видеть далеко вперёд.
Бодро проехали так вёрст семь и неожиданно очутились у перепутья: дорога раздвоилась и вилкой побежала вправо и влево. Я долго разбирался по карте, долго советовался с вахмистром Соколовым, у которого на эти дела был прямо звериный нюх, и мы ничего не могли решить. Послали двух людей вперёд посмотреть, не соединяются ли дороги, или не уменьшается ли которая-нибудь из них — оказалось, обе дороги одинаково хороши. И левая, чем дальше, тем больше забирает влево.
Решили тогда двинуться вправо — это соответствовало карте. Проехали ещё с полчаса, дорога раздвоилась опять и пошла так двоиться чуть ли не через каждые пять вёрст. Держась всё время вправо, ехали так часа три. Уже давно должны были добраться до Лу-фу, а вместо этого кругом были одни дикие сопки, ущелья и где-то вдали, по краям маячили кумирни и дальние деревни. И как назло, ни одного китайца навстречу! Точно провалились все сквозь землю.
Увидели, наконец, впереди какую-то деревню — обрадовались страшно. Подъехали, опять разговор с китайцами:
— Япезэ ю?
— Ми ю. Нигде не видно.
— А это Лу-фу?
Ничего подобного. Совсем другая деревня. А Лу-фу влево, чуть не за тридцать вёрст. Мы взяли не ту дорогу и уехали совсем в другую сторону.
Выругались хорошенько. Составили с вахмистром военный совет, вернуться ли назад, или прямо отсюда добраться до Лу-фу, — решили ехать прямо. Всё-таки ближе. Было часа два дня. Сделали привал, сварили чаю, закусили, отдохнули часа три, взяли проводника и тронулись дальше. Снова поднимались на холмы, спускались в пади, переходили через ручьи, объезжали сопки, ехали так час, или полтора и вдруг столкнулись с японским разъездом.
Мы были на самом дне лощины, между двух сопок, а они выехали саженей за сто впереди из-за каменистого бугра. Сначала от неожиданности и мы и они встали, как вкопанные, потом сами собой затрещали выстрелы и, повернувшись, мы поскакали друг от друга прочь.
Очевидно, Лу-фу было занято японцами. Приходилось возвращаться обратно. Поднялись на холм, с которого съехали только что, видим — внизу, из-за бокового отрога сопки, выезжают четыре человека и потихоньку подвигаются вперёд. Чтобы отбить охоту, спешились, дали хороший залп, посмотрели, как они пустились удирать и поехали дальше. Через полчаса, когда сзади снова открылся горизонт версты на полторы, оглянулись. Оказывается, всё те же четыре человека пробираются издали за нами. Стрелять было слишком далеко, и сделалось скверно на душе. Когда за тобой следят, ощущение отвратительное. Так и чувствуешь, как чужой глаз щекочет тебе спину. Ехали невольно быстрее, чем обыкновенно. Стало понемногу темнеть. Миновали, не останавливаясь, деревню, в которой пили чай, проехали ещё около часу, Когда стало трудно разбирать дорогу, выбрали подходящее место на холме, поставили пикеты и сделали привал.
Оказалось, еды нет никакой. Путь был рассчитан на сутки, и днём мы съели всё. Нашлось только несколько сухарей. Сварили чай. Я пожевал немного сухаря. Люди, прижавшись друг к другу, растянулись на земле. Лошади жевали сено. Я сидел на камне, дрожал от холода. Смотрел на огромные, чуть не с кулак величиной звезды на чёрном небе, и у меня не выходили из головы эти четыре увязавшихся за нами поганца. Чего им было нужно? И вдруг явилась мысль: «А что, если Фун занят уже японцами?» Пока мы путались по дорогам, они спокойно могли пройти туда из Лу-фу, или из другого места. Я вспомнил про ту дорогу, которая вела из деревни через ущелье прямо в горы. Стало очень неприятно. Почему-то показалось, что в темноте со всех сторон ползут японцы, сейчас кинутся и закричать свой: «банзай!..» Спать нечего было и думать. Я напряжённо слушал и вздрагивал от каждого шороха.