— Это вам, конечно, не Иппокрены огненной струя,[1] — продекламировал он, подходя к пылающему камину, возле которого они сидели, — но, пожалуй, сойдет.
— Еще как сойдет, доктор, — сказал Фил Алберт. — В этом стакане вдоволь веселья, солнца, зелени живой и пылкости юных провансальских дев, чтобы согреться даже в такой мерзкий, промозглый вечер. — Комната загудела от его мощного голоса, полного бесцельной жизненной энергии, от которой, казалось, жарче разгорелось пламя, и лампы под пергаментными абажурами вспыхнули ярче. — Едва я переступил ваш порог, как опять начался снег.
— И это все, что вы почерпнули из моих лекций, сэр? — спросил профессор.
— Не совсем, — смех его был под стать голосу.
— Что ж, Фил, если вам не удалось узнать больше, то никому не удалось. Держу пари.
— Не отвлекайся, Джордж, — приказала миссис Далримпл, в шутливом тоне промелькнули нотки легкого раздражения. — Комплименты мистеру Алберту могут подождать, а я свой коктейль ждать не желаю.
— Прошу прощения, Алиса, — сказал он и церемонно протянул ей поднос.
Она заглянула в свой стакан и приказала:
— Воды.
Ее муж поставил поднос на маленький столик и, возложив длинный, белый палец с бледным ногтем на рычаг сифона, нажал. Жидкость в стакане забурлила, бледнея, и поднялась до краев.
— Лед, — сказала она.
— В такой холод? — удивился Фил Алберт.
— У нас дома, в Балтиморе, всегда пьют со льдом, — сказала она.
Профессор Дарлимпл вручил жене стакан.
— Мне безо льда, — сказал Фил Алберт, — и воды поменьше.
— Я помню, — сказал профессор. — Безо льда. Это, полагаю, результат ваших визитов в Англию.
— Возможно, — сказал Фил Алберт и засмеялся энергичным, раскатистым смехом.
— Не единственный результат, надеюсь, — сказал профессор и подошел к нему с подносом. Молодой человек положил сигарету на край пепельницы, поглядел на хозяина с вежливой, чуть снисходительной улыбкой и потянулся к сифону. — Благодарю, сэр.
Профессор разглядывал его голову, темные волосы, лежавшие ровными, блестящими волнами, как на греческой скульптуре. Пока вода с шипением лилась в стакан, перед лицом профессора, покачиваясь, поднимались хрупкие завитки дыма. Профессор не сводил глаз с сигареты. Странное дело, подумал он, на этой сигарете следы губной помады. Слова прозвучали у него в голове с такой отчетливой ясностью, что он вздрогнул, будто фраза была произнесена вслух неким незримым сторонним наблюдателем. Стаканы на подносе звякнули.
— Спасибо. Благодарю вас, — говорил молодой человек.
Профессор Дарлимпл с усилием оторвал взгляд от сигареты и посмотрел на поднятое к нему лицо с крупными чертами, слегка искаженными дружелюбной гримасой. Черты были крупные и неожиданно простые: полные губы, ровные белые зубы, большой нос, широко поставленные карие глаза, в которых плавали золотые искорки, густые, кустистые брови.
— На здоровье, — механически отозвался профессор Дарлимпл и вспыхнул, поняв, что сказал глупость. Повернувшись, он непонятно зачем сделал несколько шагов по голубому ковру — с таким чувством, будто все окружавшие его предметы: стол, стул, стул, голубой ковер, плед, лампа — совершенно ему незнакомы, и теперь впервые, если он того пожелает, можно увидеть некие прочные связи, удерживающие их именно в этом неповторимом сочетании. С особой осторожностью опустив поднос на столик, он задумчиво разглядывал неясный в полумраке узор на столешнице. Он медлил, как ученик, оттягивающий минуту, когда придется наконец отложить учебник и войти в экзаменационную комнату, или как будто повышенное внимание к деталям отсрочит необходимость смотреть на этих людей, чьи голоса доносились до него словно издалека.
Жидкость была холодной и сладковатой. Он опустил стакан и, сделав это, с некоторым удивлением обнаружил, что мускулы щек у него вздернуты кверху в предупредительной улыбке. Видно, он увидел себя мельком в зеркале, именно увидел, а не почувствовал, как подняты края узких, длинных, нервных губ под аккуратной черной щеточкой холеных усов. С эдакой ухмылочкой я выгляжу полным дураком, подумал он.
Алиса Дарлимпл говорила:
— Наверное, господин директор всю ночь глаз бы не сомкнул на своей раскладушке, узнай он, что мы спаиваем одного из его подопечных.